— Если бы я мог рассчитывать на то, что она изменит свои намерения!
— Не думаю, что с Меган можно на что-то рассчитывать, — произнесла Кэрри с неожиданной для нее самой горечью.
Джейк собирался ей возразить, но вместо этого допил свой бурбон и заказал официантке еще одну порцию.
— Я считаю, — начал он медленно, — что все произошло чересчур быстро для Меган. Она пренебрегла лучшим, что у нее было в жизни. Тобой, мой друг. — Он повернулся к Стефану. — А ведь ты — лучшее, что было у нее в жизни. Как ее друг, я бы попросил тебя подождать с окончательными выводами и простить ее. Как твой друг, я посоветовал бы тебе забыть о ней. Не трать времени на бессмысленные предположения, как и почему это случилось. Попросту выбрось обломки и продолжай жить дальше.
Он явно что-то скрывал. Было ли Джейку известно нечто особое или он просто хорошо понимал Меган? Кэрри не могла сообразить. А еще она удивлялась, как это Джейк так много пьет и совсем не пьянеет.
Джейк повез ее обедать в тот же вечер. Стефан не испытывал ни малейшего желания к ним присоединяться. Он уже понял, что только работа поможет ему справиться со своей бедой.
Дневная жара уже спала, оставив после себя голубовато-розовую дымку — легкое, в пастельных тонах напоминание о слишком ярком, жарком и к тому же мучительном дне. Казалось, на душу должно было бы снизойти умиротворение, но Кэрри все еще пылала негодованием.
— Я ненавижу Меган за ее поступок! — выпалила она.
— Не стоит ее ненавидеть. Она нуждается в том, чтобы ты оставалась ее другом.
— Как я могу остаться ее другом после того, что она сделала?
— Но ведь ты и есть ее друг. И ты справедлива.
— Она была несправедлива по отношению к моему брату.
— Это так, но она пострадает от их разрыва сильнее, чем Стефан.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что Стефан, как и ты, оптимист. Потому что вы оба верите в добро. Вы оба найдете себе достойную пару, того, кто сделает вас счастливыми.
— Меган сделала Стефана счастливым. Он не был таким до встречи с ней, — возразила Кэрри.
— Только не сегодня. И не прошлой весной.
— Значит, она его не стоит? Я думала, ты ей друг.
— Это так и есть. Мы с ней в чем-то очень похожи.
Они немного помолчали.
— У меня есть для тебя подарок. — Джейк слегка улыбнулся, доставая из кармана узкий длинный футляр. — Я привез это из моих странствий.
— Почему? — не подумав, спросила Кэрри.
— Потому что когда я это увидел, то вспомнил о тебе. Тебе оно пойдет. Открой.
Это было золотое ожерелье, в котором короткие звенья изящных цепочек перемежались хрупкими золотыми кисточками. Кэрри никогда не видела ничего подобного.
— Это так красиво! Просто не верится, очень, очень красиво. Спасибо тебе.
— Носи на здоровье. Надень его.
— Я не могу, пока машина в движении.
Она не могла, потому что у нее дрожали руки.
— Мы уже на месте. Давай я тебе помогу.
Джейк выключил мотор и потянулся через сиденье к Кэрри. Она отдала ему ожерелье и подвинулась поближе. Он быстро застегнул замочек и слегка откинулся назад, чтобы полюбоваться эффектом. Ожерелье выглядело так, как он и предполагал, — простое, элегантное, изящное. Синие глаза Кэрри сияли радостью, ее полные чувственные губы слегка дрожали.
Джейк наклонился и поцеловал ее в губы. Они были такие теплые, влажные и мягкие. Она ответила на его поцелуй так, как уже сделала это однажды. И Джейк нарушил обет, который дал себе тогда: оставить Кэрри в покое, она слишком хороша для него, слишком дорога ему. Но сейчас он ничего не мог с собой поделать, потому что она ответила на его поцелуй. Потому что от этого поцелуя ему стало хорошо на душе и он ощутил себя любимым. Потому что она была такая цветущая, цельная, чистая. Потому что он выпил слишком много бурбона. Словом, у него был миллион причин нарушить обет.
Через несколько минут Джейк отодвинулся и посмотрел на Кэрри. На ее щеках, таких нежных и гладких, появился слабый румянец; длинные пряди светлых волос выбились из высокой прически и упали на шею; глаза сверкали.
— Нам, пожалуй, надо войти в ресторан, — пробормотал он. — В этих шикарных заведениях не любят, когда клиенты надолго задерживаются на стоянке.
Пока Кэрри в туалетной комнате приводила в порядок прическу, Джейк заказал коктейли с шампанским.
— Думаю, тебе это понравится.
— А я думаю, что ресторан может лишиться лицензии на продажу спиртного.
— Господи, тебе все еще двадцать?
— Двадцать один исполнится в сентябре.
— Тогда позволь тебе пожелать счастливого дня рождения.
— А где ты будешь в сентябре?
— Вероятно, снова на Ближнем Востоке, в Саудовской Аравии.
— Это там ты купил мне ожерелье? — Кэрри потрогала его подарок кончиками пальцев. Ожерелье было на месте. — Что же ты там будешь делать?
— Консультировать тех, кто в этом нуждается. Различные компании нуждаются в разного рода консультациях.
— И ты будешь то и дело уезжать? Надолго?
— Когда как. Моя первая поездка продолжалась две недели, а на следующую уйдет от шести месяцев до года.
— До года? Ты можешь уехать на целый год? — Сердце у Кэрри упало — когда же она теперь вновь его увидит? Через год, чтобы разок где-нибудь пообедать… — Просто не могу поверить. Мне будет не хватать… наших обедов.
— Я тоже буду по тебе скучать. Но думаю, с желающими с тобой пообедать проблем не возникнет. И каждый из них захочет на тебе жениться.
— Жениться!
— Ну да. Только будь осторожна, не подцепи кого-нибудь вроде меня. — Джейк сделался серьезным. Он явно хотел дать ей понять, что их поцелуй ничего не значит. — Забудь обо мне. Как Меган о Стефане.
— А почему?
— Потому что я не создан для семейной жизни. Очень беспокойный. И ненадежный.
Джейк старался говорить беззаботно, но продолжал гнуть свою линию.
— Я тоже не создана для семейной жизни, — сказала Кэрри, потом заглянула Джейку прямо в его глубокие голубые глаза и добавила: — Но если и решусь выйти за кого-нибудь, он должен быть таким, как ты.
Джейк задумчиво посмотрел на нее. Если бы это было возможно… Когда-нибудь, в далеком будущем, как в его мечте. Он нежно коснулся щеки Кэрри.
— Тогда очень удачно, что ты не создана для семейной жизни. Но когда я закрываю глаза, то вижу, как ты живешь в деревенском имении, окруженная чудесными счастливыми ребятишками, пишешь романы и ухаживаешь за своими выставочными розами.
— А чем занимается мой муж?
