Наталья пыталась объяснить, что работает в детском саду ради сына: тот еще маленький и очень скучает по маме, но супруг пришел в ярость. Он кричал, что она полная дура, растит маменькиного сыночка, а не нормального мужика, что она хочет испортить жизнь сыну, как испортила ее ему, Артему…
Даже то, что она в свои двадцать пять – Наталья Павловна, а он – такой умный, деловой и незаменимый – все еще Артем, его тоже бесило. Хотя как ему было объяснить, что для трехлетних карапузов и их родителей она была бы Натальей Павловной даже в восемнадцать лет? Профессия обязывает.
Сначала Наталья тихо плакала в подушку, стараясь разобраться, в чем она виновата и что с ней не так, потом поняла, что раздражает мужа уже одним фактом своего существования, и этого не поменяешь. С мучительным осознанием ситуации пришло горькое, но спасительное решение о расставании. Артем только того и ждал. Он быстренько собрал вещички, выдал напоследок тираду о том, что Наталья не оценила его благородства, – ведь он мог бы послать ее, беременную, к чертям, а он, как честный человек, женился, дал ребенку свою фамилию, а теперь вот должен платить алименты. Но пусть Наталья не рассчитывает, что будет жировать на его денежки – официальный доход Артема две тысячи рублей. Думала, дорогуша, вечно сидеть на его шее – не выйдет…
Наталья Павловна невольно закрыла ладонями уши и замотала головой, словно боялась снова услышать эти страшные слова. Она постаралась вернуть мысли в позитивное русло – так советовала ей подруга, выучившаяся на психолога. У нее есть сын Никита – милый, славный, добрый мальчик, характером вовсе не похожий на отца, хоть и такой же светловолосый, и бровки морщит порой, как Артем. Хорошо, пусть похож, но похож на того Артема, которого знала Наталья в первые годы их любви. Тогда Артем называл ее любимой и самой красивой в мире, умолял родить ему сына, а потом дочку. Это потом он стал супер-пупер менеджером в супер-пупер фирме и встретил там другую супер-пупер женщину…
– Мама, я оделся, можно на улицу? – подбежал к ней сын.
Наталья Павловна его обняла, поцеловала пухлую щечку.
– Можно, солнышко. – И уже громко, бодрым голосом, объявила: – Дети, все идем гулять!
Дети, как разноцветные горошины, выкатились в детсадовский дворик.
– Натальпална, а чё там за дядьку повесили у двери? – дергал ее за рукав неугомонный Стасик.
– Это нехороший человек, – ответила Наталья Павловна. – Очень опасный хулиган. Если вы его увидите – срочно скажите взрослым, чтобы звонили в милицию.
– Я слышал по телевизору, – встрял Толик, – это маньяк. Он на женщин в нашем районе нападает. Из-за него мама боится ходить по вечерам. Даже за мной вместе с дедушкой приходит.
– Я знаю, кто такие маньяки, – заявил Стасик. – Это вампиры. Злющие, они нападают, кусают за шею и пьют кровь.
Тут он оскалил зубы, скорчил свирепую рожицу, громко зашипел, растопырил пальцы – и в таком устрашающем виде пошел в сторону девочек, которые завизжали пронзительно и восторженно и принялись разбегаться кто куда.
– Дети, это плохая игра! Давайте поиграем во что-нибудь другое! – тщетно взывала к ним Наталья Павловна.
– Оставь, – махнула рукой Ольга Васильевна, воспитательница старшей группы, – детки любят страшилки. Не хуже взрослых. Пусть себе бесятся. Их-то мамаши разберут и на машинах увезут, а нам с тобой дворами топать. Жаль, что в разных сторонах живем, а то бы вместе пошли. Мой муж сегодня на сутках, так что одной возвращаться. Вот лучше бы не знали, так и не думали бы. А сейчас… брр.
Наталья вздохнула.
В коридоре ее изловила повариха Тамара, сунула в руки алюминиевую кастрюлю с винегретом:
– Гляди, сколько осталось. Совсем заелись детки. На, забирай домой, не выбрасывать же. А ты сегодня допоздна, дома небось и поужинать нечем.
– Забежим в магазин по дороге, – отнекивалась Наталья, но спорить с поварихой было бесполезно.
– Бери, говорю! – прикрикнула она. – Вон, худющая какая, на просвет смотреть можно. Еще ребенка голодом уморишь!
Наталья не стала объяснять, что у них с сыном такая конституция – сколько ни ешь, не в коня корм. Ей не хотелось спорить с Тамарой, как не хотелось после работы по морозу тащиться в магазин, да и, если совсем честно, денег лишних у нее не было – с зарплаты воспитательницы плюс нянечки не разгуляешься, так что винегрет к ужину был не лишним.
– Мне и положить-то некуда, – развела руками Наталья.
– В кастрюле и неси, а кастрюлю завтра вернешь, – решила повариха.
– Спасибо, – согласилась Наталья.
* * *
Ближе к вечеру, когда начало смеркаться, за ребятишками потянулись мамочки. Каждая смотрела на фоторобот, охала и рассказывала Наталье Павловне, как страшно идти домой одной, так страшно, что стоит поймать такси, вызвать мужа с доберманом, нанять охранника или объединиться в большую компанию и провожать друг друга до рассвета.
Вначале Наталья рассеянно слушала вполуха и машинально кивала. Но после пятнадцатого излияния, когда совсем стемнело и обнаружилось, что узкую улочку, по которой Наталье Павловне с Никиткой возвращаться домой, освещает один-единственный тусклый фонарь да еще свет из вечерних окон, неожиданно почувствовала тревожный холодок в груди.
«Глупости, – мысленно поругала себя за трусость Наталья Павловна, – наслушалась бабьей болтовни. Стыдно, ей-богу. Кому ты нужна – нападать? В старой дубленке, с авоськой и ребенком в придачу».
– Наталья, пригляди за моими, я сбегаю в ларек, – сказала Ольга Васильевна. – Мандарины привезли недорого. Тебе взять?
Напротив ворот детского сада поставили разъездной ларек с фруктами и овощами. Этим пользовались работницы: удобная возможность отовариться, практически не отходя от рабочего места, и по разумной цене.
– Ага, возьми полкило. Побалую ребенка, – кивнула Наталья и, собрав в кружок своих и ольгивасильевных дошколят, затеяла хоровод.
В семь забрали последнюю девочку. Наталья подошла к Никитке, сосредоточенно раскрашивающему большую машину в книжке-раскраске, потрепала вихрастую макушку:
– Котенок, пошли домой.
Она собрала сумку. Поставила в авоську алюминиевую кастрюльку с винегретом. Сверху – кулек с мандаринами. Помогла Никитке завязать шнурки. Постучала сторожу Сергеичу, чтобы тот закрыл за ними калитку.
– Осторожнее, – напутствовал добрый сторож, – вокруг лучше обойдите, по освещенной улице. А то здесь темнотища, мало ли что.
– Вокруг в два раза дальше, а я с ног валюсь, – сказала Наталья Павловна. – Хватит пугать-то.
– Как знаешь, – ответствовал Сергеич и загремел замков за спиной у Натальи.
Было тихо и безлюдно. Казалось, что город вымер. Редкие тусклые фонари освещали острые углы домов, голые стволы деревьев и сгорбленные автомобили. Деревья колыхались, скрипели на ветру и отбрасывали длинные корявые тени, которые как жирные змеи бесшумно скользили по земле. Наталья невольно прибавила шагу. Никитка семенил рядом, крепко уцепившись за мамину руку.
