Он догнал девушку в конце коридора и взял за плечи. Удивительно быстро менялось ее настроение. Напряженные плечи Кати тут же расслабились и скользнули по горячим ладоням Сергея, когда она медленно повернулась к нему.
Чувственные ноздри Марковцева втянули легкий запах ее духов, дезодоранта и слабый, едва различимый запах пота; и он оказался «его» запахом, притягивающим и дурманящим, запахом «его» женщины.
Они стояли напротив кабинета, который она делила с Петровым и пожилым оперативником по фамилии Свиридов, и оба разом повернули головы на звук открывшейся двери. На пороге стоял Петров. Майор хмыкнул, бросил «пардон» и снова исчез за дверью.
– Сергей, – прошептала Катя, – если ты предашь меня... мне конец, понимаешь?
Она быстро открыла папку, которую держала в руках, теперь уже проклиная себя, что не сделала этого раньше. Она все подготовила, и даже раньше этого дня могла передать Марковцеву исписанный мелким почерком лист бумаги. Но боялась. В случае неудачи к ней применят стандартный способ устранения агентов.
В руку Сергея скользнул сложенный вчетверо лист бумаги. Расчетливым движением он незаметно отправил его в карман.
– Сделай так, чтобы меня не подставить под удар, – шепнула Катя. В ее глазах все еще стоял испуг. – Когда-то ты выручил меня, теперь моя очередь.
Марк вплотную приблизил к ней свое лицо, продолжая сжимать ее плечи.
– На кого ты работаешь, Катя? Ты прослушиваешь разговоры Эйдинова – не спрашивай, откуда я узнал. Мне важно знать другое: на кого ты работаешь? Иначе я не смогу качественно вывести тебя из-под удара.
«Ей бы уехать, скрыться на время, – подумал Марк, – но отъезд и будет означать ее предательство».
– На кого, Катя? На Прохоренко?
Энергичный отрицательный жест.
– Нет. Выше.
Сергей выругался.
– Черт! Конкретную фамилию можешь назвать?
– Тогда мне сразу конец. И я не дождусь тебя.
– А ты хочешь дождаться?
– Очень...
– И я хочу. Поэтому назови мне имя человека, на которого ты работаешь, его место работы и должность. Это важно, – торопил он девушку.
– Хорошо. – Скворцова на секунду прикрыла глаза. – Это Постнов Николай Григорьевич. Он бывший офицер ФСБ, работает на Совет безопасности – готовит законопроекты и курирует наше ведомство. Его офис находится на Арбатской площади, 1.
«Вот и все, – подумала Катя, – теперь отступать действительно некуда».
Марк притянул ее к себе. Губы у Кати оказались горячими и мягкими. Она коротко ответила на поцелуй и отстранилась. И тут же, не оборачиваясь, прошла к себе в кабинет.
38
Азербайджан, диверсионная школа Рустэма Давлатова
Поздно вечером, после шестнадцати часов изнурительных работ, заложников проводили под конвоем не в зиндан, расположенный в подвале кухни, а в здание склада, одного из трех в расположении учебного центра. Его боевики приспособили под подобие отстойника: в нем дожидались отправки на родину наемники, чей контракт закончился, чтобы они не мешали общему ритму учебного центра. Сейчас таких насчитывалось не больше двух десятков, и их перевели в казарму «Джафаль-лагеря».
– Говорить вполголоса, – формально предупредил пленников начальник караула Ашур Хейкаль, араб по происхождению. Даже в подвале заложники переговаривались шепотом. – Спать на кроватях, – последовало очередное распоряжение араба.
Ашур запер дверь и выставил шестерых караульных с овчарками.
Прежде чем отвыкшие от коек тела заныли и заскрипели в унисон с панцирными сетками, пленники поужинали. Теперь стало понятно, кому именно двое из них около часа назад принесли еду: себе. Не какие-то отбросы, а настоящий харч: картошка-пюре, гуляш из баранины, белый хлеб.
– С чего бы это? – тихо и настороженно спросил исхудавший, с фиолетовым от побоев лицом рядовой 42-й мотострелковой дивизии Андрей Яковлев.
В помещение свет от прожектора проникал через окно над дверью. По наитию ребята сгрудились в темном углу. Яковлев высказал мысль о том, что готовится их освобождение, возможно, крупный обмен, которому способствовала операция силовых подразделений ФСБ и МВД. И обнадежил:
– А что, взяли наши боевиков и договорились с Давлатовым.
– Угу, – мрачным голосом отозвался сержант внутренних войск Ватрушев, который провел в плену больше года. – Поэтому нас и откармливают как свиней. Кому нужна эта показуха?
– Не знаю, – Андрей пожал плечами.
– Глотки нам перережут, как Сереге, Юрке Медведеву... А кормят, чтобы кровищи было побольше.
Пленники притихли, задумавшись. Они терпели все унижения, нестерпимые побои и надеялись на чудо. Все же надеялись. Хотя заложников редко освобождали на территории Чечни, что уж говорить о другой республике. Вася Кротов повесился поплмесяца назад прямо на глазах у товарищей. И никто не удерживал его, такое правило, что ли, сложилось у пленников. Кротова насиловали каждый день – негры, арабы, китайцы, латыши. Последнее, что он сказал, перед тем как затянуть на шее порванный вдоль рукав гимнастерки: «Пацаны, только не развязывайте».
Безнадеги в глазах Андрея Яковлева было не меньше, чем у его товарищей, она противоречила душе, просящей чуда, и проскальзывала в интонациях солдата. Что это за день Аль-Канун, о котором они часто слышали в последнее время? Вахид Яфаров, татарин по национальности, знавший немного арабский язык, перевел его как День Очага, арабское название декабря.
День Очага.
Не к нему ли готовят пленников?
Аль-Канун приходился на день, когда по неведению куратора военной контрразведки должна была кануть в небытие и эта группа смертников.
39
17 декабря, воскресенье
В эту ночь Сергей не сомкнул глаз. Он глушил кофе и курил одну сигарету за другой. Марк анализировал возникшие проблемы, главная из которых для него была – уберечь Катю Скворцову. Другая задача – показать не зубы, а клыки. Марковцев считал себя мстительным, он мог разыгрывать беспечного человека, но внутри оставался хищником. Он принял условия игры, которые ему навязали без его ведома, он пройдет до конца, но тем хуже будет противной стороне. Против него играли нечестно, и он обязан ответить соответственно. Он вернется из ада, куда его посылают согласно его агентурной кличке.
Наутро он уже знал ответы на большинство вопросов. Исходя из простой логики, Катю можно вывести из-под удара одним лишь способом – подставив под удар другого. Такая кандидатура у Сергея была.
В девять ровно он вошел в кабинет Эйдинова. Воскресенье. Но профильный отдел накануне операции не может позволить себе ни часа отдыха.