Решительно высвободившись из его рук, Сюзанна вытерла глаза и отвернулась.
— Иди в свою конюшню, Ангус, доброй тебе ночи! А о мальчиках я позабочусь.
Ангус действительно уехал из дома еще до рассвета; он так торопился, что даже не сварил себе кофе, и Сюзанна невольно засомневалась, заходил ли он вообще в дом после вчерашнего или так и не решился? Меньше всего ей хотелось, чтобы из-за нее трещина между Ангусом и его сыновьями стала еще шире, но она была бессильна что-либо изменить, по крайней мере сейчас.
За завтраком Люк, скользнув холодным взглядом по ее опухшему лицу, коротко кивнул.
— Ну что, разве я тебя не предупреждал? Он очень жестокий человек.
— Папа тебя побил, Сюзанна? — удивленно протянул Джонни. — Так вот почему ты плакала…
— Нет, милый, что ты! Ваш папа не делал ничего такого, наоборот, прошлым вечером он был очень добр ко мне.
— Он? — Люк недоверчиво фыркнул.
— Ты не поднялась к нам и не рассказала нам «пододеяльную» историю. — Джонни испытующе посмотрел на нее. — Это все из-за папы, да? Или из-за того, что ты грохнула столько тарелок?
Сюзанна смущенно пожала плечами. В глубине души она была благодарна маленькому Джонни за его невольную подсказку.
— Слушайте, может, забудем о том, что случилось вчера, и вместе подумаем о сегодняшних делах. Что, если мы устроим небольшой пикник? Заодно вы могли бы показать мне ваш новый плот…
Люк вскинул голову: похоже, идея ему понравилась.
— Точно! Прихватим с собой побольше еды, сядем на плот и спустимся вниз по реке аж до самого Сакраменто!
Когда у нас кончатся припасы, будем ловить рыбу — ее в реке пропасть.
— До Сакраменто? — Сюзанна улыбнулась. — Но ведь это может занять несколько дней.
— Папа запретил нам спускаться на плоту по реке, — вмешался Джонни. — Можно только возле самого берега.
— Подумаешь! — Люк презрительно скривился. — Кому какое дело, что он запретил?! Сколько можно болтаться возле берега, все равно когда-нибудь придется спуститься по реке, иначе мы так и останемся здесь на веки вечные.
— Господи, что ты говоришь!
— В Сакраменто кто угодно отыщет себе работу. Я сильный, Сюзанна, и смогу заработать достаточно денег, чтобы прокормить нас всех! Мы не хотим ждать еще целый год! — умоляюще проговорил он. — Ты же сама видела: на него никакой надежды и он никогда не изменится, никогда! Старина Ангус, — с жесткой усмешкой протянул Люк. — Мы просто выдумали, что он добрый и любит нас, — хотели, чтобы так было на самом деле, но это невозможно.
Сюзанна и сама уже думала об этом, но слышать такие слова из уст семилетнего ребенка, да еще сказанные столь хладнокровно и даже безжалостно, было невыносимо.
— Не правда! Я знаю, что прежний Ангус все еще жив, и могу это доказать! — Заметив издевательскую ухмылку на лице Люка, Сюзанна торопливо продолжила:
— Конечно, вряд ли через год он снова станет таким, как прежде, на это потребуется гораздо больше времени, но,.. Люк, ты куда?
Обернувшись, мальчик через плечо смерил ее холодным взглядом.
— Ты в точности как мама: ничего не хочешь видеть, будто ослепла! А все из-за этих дурацких поцелуев — тебе они тоже нравятся чересчур сильно…
— Люк Йейтс!
— Извини, у меня еще полно дел. — Дверь с грохотом захлопнулась.
Из груди Сюзанны вырвался тяжелый вздох. Нахмурившись, она обернулась к Джонни.
— Похоже, твой брат сегодня не в настроении.
Малыш уныло кивнул.
— Он и на маму тоже часто кричал…
Сюзанна на мгновение задумалась.
— Твоя мама многое прощала отцу, потому что ей нравилось его целовать, я правильно поняла Джонни?
— Да Люк не о папе! — пояснил малыш. — Он имел в виду дядю Алекса! Мама его любила целовать, а вовсе не папу, а Люк из-за этого всегда так бесился, ужас какой-то!
— Понятно… — Сюзанна ласково погладила мальчика по руке. — Так они что же, целовались прямо у вас на глазах?
— Нет, когда думали, что мы их не видим, как и вы.
Сюзанна смущенно кашлянула.
— Но мы с твоим папой муж и жена…
— Дядя Алекс тоже был женат — на миссис Монро, — не сдавался Джонни.
Сюзанна закусила губу.
— А миссис Монро знала, что твоя мама любит дядю Алекса?
— Думаю, да, потому что она терпеть не могла маму и нас тоже, особенно Люка.
— Могу себе представить. — Сюзанна вздохнула. — Скажи, милый.., ты согласен с Люком, что мы должны все втроем сесть на плот, уплыть куда глаза глядят и никогда больше не видеть вашего папу?
— Не знаю. Иногда согласен.
Сюзанна понимающе кивнула.
— Я тоже, Джонни. Только мне кажется, дело все-таки идет на лад, правда, не так быстро, как хотелось бы.
— Когда ты уехала, стало совсем плохо, а потом мама заболела и стало еще хуже… — Малыш пожал худенькими плечами и робко улыбнулся. — Теперь, когда ты здесь, мне больше нравится!
— Тогда будем считать, что это решает дело. — Порывисто наклонившись к мальчику, Сюзанна прижала его к себе. — Нам обоим тут нравится, и нам хорошо вместе, так что предлагаю остаться еще ненадолго и посмотреть, что из всего этого выйдет, согласен?
На лице Джонни отразилось явное облегчение, и он поспешно закивал.
— Лучше я пойду помогу Люку, а то он и на меня разозлится.
— А я пока соберу побольше всяких вкусных вещей для нашего пикника…
Джонни хитро улыбнулся:
— Держу пари, Люк будет ворчать до тех пор, пока не набьет себе живот, а потом тут же подобреет. — Вприпрыжку подбежав к двери, он обернулся и весело подмигнул:
— Пока, Сюзанна!
* * *
Что ж, думала Сюзанна, если ей пока не удается влиять на мужа, она по крайней мере не позволит семилетнему мальчишке портить им жизнь из-за своего дурного настроения.
Надо только придумать, как заставить его хоть на время забыть о своих обидах. Сюзанна попыталась поставить себя на место Люка. Итак, для начала яблочный пирог, решила она, и побольше. Словно бы невзначай брошенная похвала, какая-нибудь интересная история, что-нибудь смешное, снова яблочный пирог — и так все три дня, пока они остаются втроем.
В результате мрачность Люка стала понемногу таять, как снег на солнце, и к нему вновь вернулось обычное ровное настроение. Жизнерадостным Люка вообще трудно было назвать, он нечасто улыбался, и однако при всей своей сдержанности уже сейчас обладал редким обаянием. Главным же достоинством его был открытый, честный взгляд; любой, поговорив с ним хоть пару минут, незаметно для себя проникался к нему полным доверием.
