Как только Майкл подходил к ее постели, она демонстративно закрывала глаза.
Поэтому Майкл не стал ничего говорить – чтобы избежать насмешек. Он улыбнулся и, занимаясь с ней любовью, лаская ее, продемонстрировал те чувства, которые питал к ней.
Глава 21
– Боже правый, ты выглядишь счастливой! – произнесла герцогиня Хокхерст.
Кейт чмокнула гостью в щеку.
– А почему бы мне не быть счастливой?
– Честно говоря, я считала, что у вас с Фолконриджем натянутые отношения. Никогда не забуду, как ты попросила меня приютить тебя. В каком состоянии появилась у меня в доме, проклиная своего мужа и своего отца.
Кейт проводила Луизу на террасу, где их ждали бисквиты и чай.
Они сели за круглым столом, и Кейт начала разливать чай.
– Не знаю, как благодарить тебя за то, что помогла мне в трудную минуту.
– Ты всегда желанный гость в нашем доме, – произнесла Луиза. – Я полюбила тебя и Дженни за то короткое время, что провела с вами.
– Ты получала когда-нибудь весточку от своего брата?
Луиза покачала головой и взяла чашку, чтобы сделать глоток.
– Возможно, Дженни его видела.
Луиза изменилась в лице и перестала пить чай.
– Почему ты так думаешь?
– Я его не видела, она мне ничего не говорила. Просто у меня сложилось такое впечатление.
– Это может привести к катастрофе. – Луиза покачала головой. – Уверена, ты ошибаешься. Я сопровождала ее в поездке в Пембертон. Брат стал наряжаться. Он может сделать ей предложение в любой день.
– Это хорошо. Мать будет рада, что в семье появится герцогиня.
– Ее больше бы порадовало, если бы моего брата не было в семье.
Кейт сжала ее руку.
– Полюбив, мы иногда действуем неразумно.
– Ты полюбила Фолконриджа?
– Я начала питать к нему какие-то чувства, только вряд ли их можно назвать любовью.
– Я смутила тебя своим вопросом, – произнесла Луиза. – Но я здесь не только для того, чтобы удостовериться, что у тебя все в порядке. Мы с Хокхерстом приглашаем тебя в оперу. У него есть там ложа, но он редко ее использует. Нам обоим было бы очень приятно, если бы ты к нам присоединилась.
– Не знаю, интересует ли Майкла опера.
– Если твой муж любит оперу так же, как Хокхерст, он вряд ли согласится ехать.
Кейт мысленно представила себе разговор с Майклом.
– Герцог и герцогиня Хокхерст пригласили нас в оперу вместе с ними этим вечером. Мы поедем?
– Если ты этого хочешь.
Несколькими часами позднее, сидя перед туалетным столиком, когда Хлоя устанавливала ей на зачесанные назад волосы элегантную бриллиантовую тиару, Кейт не могла удержаться от улыбки.
Нетрудно было догадаться, каким будет разговор с Майклом. Отпустив Хлою, Кейт открыла ящик и достала лист бумаги, который Уэсли дал ей вчера в полдень. Она хотела стать сильнее, не размышлять больше о том, что с ней может случиться. Однако сильнее стать не удавалось, и она развернула лист бумаги, чтобы прочитать его строки.
«Ты – звезда в моем небе.
Ты – зелень в моем поле.
Ты – сладкая песня птицы
в ветвях моих деревьев —
Ты – красота,
вечная красота моей розы
Ты являешься – и останешься всегда —
любовью моего сердца
»
Он всегда называл ее розой. Его совершенной розой. Кейт услышала, как открылась дверь между ней и спальней Майкла. Она поспешно смяла листок и бросила его под туалетный столик, после чего поднялась и посмотрела в зеркало. Корсаж ее платья был достаточно низок, чтобы оставить открытой ямку между ключиц, но недостаточно высок, чтобы скрыть синяки, оставленные ее мужем прошлой ночью на внутренней стороне ее правой груди. Чуть ниже горла располагался самый маленький синяк; Кейт надеялась, что его никто не заметит. В театре всегда царит полумрак.
Повернувшись, чтобы приветствовать мужа, Кейт тут же немедленно оказалась в его объятиях. Его губы впились в нее с такой страстью, что не оставляли сомнения в том, что ждет ее после возвращения из театра.
– Мы обязательно должны отправляться на это скучное представление?
– Я обещала. Было бы невежливо не прийти.
Он провел пальцем по ее ключице и остановился около синяка.
– Многих это удивит.
– У меня нет вечернего платья с более высоким декольте. – Жемчужное ожерелье у нее на шее не служило достаточным прикрытием.
– Возьми это.
Он вынул из кармана изысканное серебряное ожерелье с изумрудами.
– Я узнала его. Это ожерелье было на портрете первой маркизы, сделанном сразу после свадьбы.
– Считай это подарком от первого маркиза.
– О, Майкл, я не могу принять такой дорогой подарок.
– Ты теперь маркиза Фолконридж. Это должно быть у тебя на шее. Пожалуйста, окажи честь моей семье и надень его.
Кейт ничего не оставалось, как снять свое жемчужное ожерелье. Майкл надел ей серебряное и сам застегнул. Верхняя часть ожерелья напоминала воротник, окружавший горло. Передняя – опускалась вниз.
Она подумала о своем кольце, которое Дженни приобрела у ювелира. Сейчас оно покоилось в шкатулке для ювелирных украшений. Не настало ли время вернуть Фолконриджу его кольцо? Являются ли их отношения достаточно крепкими, чтобы подвергать их риску, когда он узнает, что ей известно о его жертве? Или эти отношения все еще чересчур хрупки? В конце концов она решила не рисковать в тот момент, когда он преподнес ей такой ценный подарок.
Повернувшись, она привстала на цыпочки и поцеловала Майкла. Так же было прошлой ночью, когда она поцеловала его и он перестал себя сдерживать.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнесла она, чувствуя, как на нее надавливают его бедра. – Но это может подождать.
Он рассмеялся. Низкие вибрации его голоса подействовали на нее возбуждающе, наполнили ожиданием того, что произойдет, когда они вернутся.
Он начал массировать шею, прямо над ожерельем.
– Я хочу, чтобы сегодня вечером на тебе не было ничего, кроме этого ожерелья.
Ее ноги ослабли, когда она представила, что будет после того, как они вернутся в постель. Мысль о том что на ней будет только ожерелье, привела ее в необычайное возбуждение. И, судя по тому, как Майкл напрягся, он ощущал то же самое. Кейт отступила, чтобы высвободиться из его объятий.
– Нам пора.
Майкл вынул из кармана белые перчатки и натянул их.
