С этими словами Джон Харви Келлог повернулся и удалился на свою половину дома.
Двадцать минут спустя в дверь кабинета тихонько постучали. Келлог сидел с чашкой глинтвейна (разумеется, безалкогольного) и просматривал санаторские документы. Это была Ханна Мартин, а рядом с ней, глядя себе под ноги, стоял четырнадцатилетний Адольфо Родригес.
– Ну? – спросил доктор.
Ханна Мартин виновато потупилась, сглотнула и прошептала:
– Адольфо сознался.
Келлог был потрясен. Он не сразу сообразил, в чем дело, но потом догадался: Адольфо, честный, принципиальный, благородный, храбрый мальчик, решил взять вину на себя.
– Прошу прощения, сэр, – сказал он. – Это был я.
– Поди-ка сюда, – приказал доктор.
Адольфо, распрямив плечи, как маленький солдат, подошел к приемному отцу и остановился в пяти футах от письменного стола.
– Ближе.
Мальчик повиновался, сократив расстояние между собой и сверкающей полированной поверхностью до одного фута.
– Что ж, – вздохнул Келлог. – Я тебя хорошо понимаю, Адольфо, и горжусь тобой. Но ведь ты не станешь мне лгать, правда? Ложь из твоих уст задела бы меня гораздо больше, чем сотня мерзких выходок вроде сегодняшней. Ты меня понимаешь?
Мальчик опустил голову.
– Ведь это не ты виноват, сынок?
– Не я… – послышался тихий ответ.
– Я так и думал.
Доктор вскочил на ноги, едва сдерживаясь.
– Тогда кто же? Учти, ты не должен никого покрывать, кто бы это ни был. Я должен знать истину! Итак, кто это был? Говори честно, как мужчина.
Адольфо просветлел лицом. Поднял на доктора свои темные ацтекские глаза и, уже с трудом сдерживая улыбку, произнес:
– Джордж. Это был Джордж, сэр.
Не говоря более ни единого слова, Келлог вышел из кабинета и направился в детскую. Приемные сыновья и дочери по-прежнему стояли шеренгой, вытянув руки.
– Джордж! – взревел доктор. – Джордж Келлог, немедленно выйди вперед!
Но Джорджа там не было.
– Где он? – загремел Келлог, клокоча от ярости. Ну и Рождество выдалось в этом году!
Но дети не знали, где Джордж. Они не видели, как он исчез. Не видели – и все тут.
Он разрешил им опустить руки, что они и сделали со стоном облегчения. Потом сказал, что Джордж должен явиться к нему не позднее, чем через пять минут.
– Разыщите его! – кричал Келлог. – А потом у нас наконец начнется Рождество. Я не позволю, чтобы один злобный, мерзкий, невоспитанный мальчишка испортил нам праздник! Ищите!
Дети с криками разбежались по дому. Обыскали все комнаты, заглянули под кровати, в шкафы, в подвал, в сундуки, в конюшню, в амбар и даже, с позволения патриарха, обшарили личные покои доктора. Джорджа нигде не было.
Уже стемнело, миновало пять часов, дети истомились по праздничному ужину и веселью. Весь мир ожидал рождения Спасителя, а проклятый Джордж как в воду канул. Келлог неохотно позвонил начальнику полиции, Дэбу и еще нескольким своим ближайшим помощникам. Должно быть, мальчишка бродил где-то в снежном буране. Внутренний голос подзуживал: ну и черт с ним, пусть пропадает. Однако допускать этого было нельзя – вышел бы скандал, который мог подмочить репутацию Келлога. Билл Фаррингтон и все прочие посоветовали не поднимать шум, немедленно, тем не менее, приступив к поискам; выяснилось, что мальчик вышел без теплой куртки, а стало быть, если его не отыскать вовремя, мог замерзнуть насмерть.
Праздничный вечер шел своим чередом – с песнями у камина, пуншем и витаминным кексом для детей. Доктор сел к пианино и исполнил весь свой рождественский репертуар; Элла и Клара спели. Настроение у всех было приподнятое, и самые маленькие отправились спать, слегка ошалев от всей этой чудесной кутерьмы. За окнами падал снег, он шел все пуще, и каждый из находившихся в доме поневоле представлял себе маленького Джорджа, сгорбленного, большеголового, исполненного злобы. Как он там, один, среди разбушевавшейся стихии? Шериф Фаррингтон позвонил в одиннадцать, чтобы сказать: никаких следов мальчика не обнаружено, поиски приостановлены. В полночь, чувствуя себя вконец разбитым и проклиная чертова мальчишку, доктор Келлог устало лег в постель.
Утром, обменявшись подарками с женой, сестрой и ее мужем, Келлог отправился на детскую половину дома, чтобы посмотреть, как сыновья и дочери будут раскрывать чулочки с подарками. Шериф позвонил с утра пораньше и сказал, что Джордж по-прежнему не обнаружен. Не может ли доктор дать какой-нибудь предмет одежды пропавшего мальчика для сыскных собак? Келлог заставлял себя не думать о неприятном. Ничто не испортит ему праздника и радости общения с детьми. В общем, входя в детскую, он чувствовал себя вполне жизнерадостным и даже легкомысленным. Елка сияла огнями, под ней лежали заветные чулочки.
Принарядившиеся для похода в церковь, охваченные радостным предвкушением, дети являли собой поистине прелестное зрелище. Доктор поздоровался с каждым из них по очереди, пожелал счастливого Рождества и разрешил заглянуть в чулки. Чинно, не толкаясь, приемные сыновья и дочери разобрали чулки, тихонько повизгивая от радости. Келлог улыбался, Элла тоже. Ханна Мартин, Клара и ее муж Хиланд также сияли улыбками. Это был драгоценный момент, исполненный самых светлых и теплых чувств. Но, странное дело, заглядывая в чулки, дети, как по команде, переставали радоваться, а их личики вытягивались и приобретали испуганное, недоверчивое выражение, причем как у старших, так и у младших.
В чем дело? Доктор в недоумении шагнул вперед, чувствуя на себе взгляд девятнадцати пар скорбных глаз. Маленькая Ребекка Вин разрыдалась, сжимая в ручонке плитку хидзикии. Она вывернула свой чулок наружу, и стало видно, что он пуст. Орехи, яблоки и апельсины исчезли, в чулках осталась только хидзикия.
Джордж! Это имя опалило мозг доктора. Он застыл неподвижно, лицо его окаменело, и вся с таким трудом накопленная радость схлынула, как спущенная вода в унитазе. Подумать только, сколько времени, сколько нервов потратил он на этого мальчишку! Беспокоился, что тот пропадает в снежном буране, а все это время Джордж прятался где-то здесь, как маленькая мерзкая крыса.
– Найти его, – вот и все, что смог вымолвить Келлог.
На лице миссис Келлог появилось выражение крайнего изумления, которое через несколько лет станет всегдашней гримасой.
– Кого найти?
Доктор хотел сейчас только одного: немедленно, хоть из-под земли отыскать маленького негодяя, даже если для этого придется вскрыть полы и разломать стены. Но он сдержался. Дети имеют право на праздник – иначе получится, что Джордж своего добился.
Келлог послал в Санаторий за орехами, апельсинами, яблоками и кексами. Лично вручил подарки детям и в свою очередь получил коллективный дар от них – вечную ручку с монограммой. Все прошло крайне благопристойно, однако доктор постоянно видел перед собой маленькую, сморщенную физиономию Джорджа, его запавшие дегенеративные глаза, язвительный изгиб рта. Если понадобится, дом разберут по кирпичу, но непременно найдут мерзавца.
