Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Когда добираюсь до центрального входа, тяжело дышу, как собака. Руэн возникает у двери.
– В таком виде тебе не пройти мимо регистрационной стойки, – говорит он мне. – А кроме того, время для посещений закончилось.
Я вздыхаю, мне холодно, я устал и чувствую, если упаду, останусь лежать, пока кто-нибудь не наступит на меня.
– Что же мне делать?
Руэн пожимает плечами и складывает руки на груди, словно намекая, что ему до этого нет дела.
– Есть один вариант, – наконец произносит он, разглядывая свои ногти, будто они действительно его интересуют. – Но сначала ты должен пообещать кое-что для меня сделать.
Меня трясет от холода, мокрые волосы падают на глаза, я едва могу говорить. Очень зол на Руэна. Сначала он подбил меня на побег, а теперь заставляет что-то ему пообещать.
– Это как-то связано с Аней? – спрашиваю я.
Руэн поднимает голову и кивает.
Волна злости захлестывает меня, я обнимаю руками грудь, чтобы согреться. Трясусь, словно через меня пропускают электрический ток.
– Да пошел ты, лузер, – бормочу я себе под нос, потому что в этот момент просто ненавижу Руэна, поворачиваюсь и под проливным дождем направляюсь к своему корпусу.
Тут же Руэн возникает передо мной, и я останавливаюсь. Вода течет по лицу, если я поднимаю голову, она заливает глаза. Теперь он – Рогатая Голова, и я никогда не видел его так близко в этом образе. Красный рог с такого расстояния в действительности совсем и не рог: он выглядит жидким. Меня тошнит.
– Аню это не расстроит, – шепчет Руэн у меня в голове. – Это подарок для нее.
– Подарок? – кричу я. – Разве ты не видишь, дрочила… у меня нет денег! Мне только десять лет! – Я обхожу его.
– Ты нужен своей маме, Алекс, – замечает Руэн.
Я чувствую, как щемит сердце, но продолжаю идти.
Но тут образы мамы возникают у меня перед глазами: мама, какой я нашел ее в последний раз, сидящей на полу в нашей ванной комнате, с опущенной головой, с вывалившимся изо рта языком, совсем как у собаки. И в предыдущий раз, когда я вошел в кухню и увидел ее у раковины, и подумал, почему она плачет и режет морковь, но она не резала морковь, а в раковине плескалась кровь. И ранее, когда мне хотелось в туалет, и она не отвечала, и я открыл дверь и увидел, что она в ванне, без сознания, и голова вот-вот уйдет под воду.
И потом я вспомнил ее, стоящей в дверях кухни и наблюдающей, как я пытаюсь приготовить блюдо, называемое брускетта, с луком и сыром, но ограничиваюсь гренками с луком.
«Ты так похож на него», – сказала она, привалившись к дверному косяку.
«На кого?»
Она посмотрела на еду и улыбнулась: «На своего отца».
Я вспоминаю о том, как вышел из церкви в тот день, когда мы репетировали, готовясь к школьному рождественскому концерту. Мы пели «В яслях», мне надоело долго стоять на месте, и учитель разрешил мне выйти в туалет, но, когда я туда добрался, через открытую дверь дул сильный ветер, вот я и вышел на улицу.
Церковь со всех сторон окружали магазинчики, люди шли по тротуару. Я увидел маленькую девочку, которая ела чипсы, и подумал, может, она поделится со мной. Потом заметил полицейских и испугался, и тут же увидел синюю машину. Я случайно вышел из церкви, и в этот самый момент приехал мой папа, словно нас связывала эластичная лента, которая, сжавшись, одновременно притащила нас в одно место. Я никому не рассказывал, что видел его, даже маме. И я не думаю, что папа знал о моем присутствии. Помню, что говорили люди на похоронах полицейских: их убил злой человек, гореть ему за это в аду. И жены полицейских стояли такие печальные, и маленькой девочке предстояло расти сиротой.
А тут еще один эпизод возникает у меня в голове, и я понимаю, что он прятался в памяти целую вечность, как иголка, воткнутая в кресло, которая постоянно колет людей в зад, а они не понимают, что доставляет им боль.
Это мой отец, вытрясающий что-то тяжелое из большого блестящего черного мешка и укладывающий в пианино, в ту его часть, где струны. Он в синей футболке, и я вижу татуировку на его руке. Я не могу ее прочитать, потому что только пошел в школу, поэтому спрашиваю, что там написано.
Отец улыбнулся.
– Это группа, Алекс. Группа людей, которые верят в свободу.
– И убийства, – добавляет мама из кухни.
Я в недоумении.
– И ты в этой группе?
Мой отец уже полностью переложил содержимое мешка в пианино и закрыл крышку.
– Да, – ответил он. – И мой отец в ней состоял, и мой дед, и даже мой прадед.
В моей голове сформировалась длинная цепочка людей, с которыми меня связывают кровные узы. Теперь эта цепочка дотягивается до меня, только я не уверен, что хочу этого, и такое ощущение, что она рвется на две части, и разрыв этот проходит через меня.
Я падаю на колени в грязь и начинаю плакать. Плачу навзрыд, и ветер такой сильный, что я могу кричать во все горло, но меня никто не услышит. Когда я открываю глаза, Руэн по-прежнему рядом, но теперь в образе Старика. Я облегченно вздыхаю.
– Какой подарок? – спрашиваю я, вытирая глаза.
– Иди за мной.
Руэн ведет меня к двери с другой стороны здания, в котором находится моя мама. Еще один пожарный выход. Я пробую ее открыть, но она заперта.
– Потерпи, – говорит Руэн и отступает на шаг.
Я тоже отступаю, жду на углу. Вскоре выходят две медсестры. Я бегу к двери, успеваю перехватить ее за мгновение до того, как она захлопывается, проскальзываю в здание.
Замечаю слева туалет и направляюсь туда. Использую бумажные полотенца, чтобы высушить волосы и одежду. К тому времени, когда заканчиваю, Руэна рядом уже нет. Я открываю дверь и выглядываю в коридор.
– Руэн!
Нет ответа.
Я выхожу в коридор. Никаких признаков Руэна. Мои пальцы извиваются, как черви, я ощупываю шею, к лицу приливает кровь. Как же я теперь найду маму?
В конце коридора доска-указатель. Я подхожу к ней, но ничего не могу понять. Где искать маму? Потом вижу слово «Психиатрия», и оно выглядит знакомым, поэтому я иду по стрелке.
Она приводит меня в другой длинный коридор, в конце которого слышатся женские голоса. Я останавливаюсь на углу и жду, пока голоса не затихнут. Затем огибаю угол.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь?
Я замираю. Вижу справа длинную стойку с надписью «ПСИХИАТРИЯ», а за стойкой сидит полная светловолосая женщина в униформе медсестры.
– Да, – отвечаю я, оглядываясь в поисках Руэна.
– Ты заблудился? Не положено тебе тут быть. – Она качает головой, поднимается, чтобы обойти стойку.
Я чувствую, что это мой шанс. Знаю, что мама в этом отделении, ее палата с правой стороны, через четыре двери от стойки, и я пробегаю мимо женщины. Она кричит: «Эй!» – но я бегу, пока не добираюсь до нужной двери. Пытаюсь открыть, но она заперта. Я встаю на цыпочки и дотягиваюсь до маленького стеклянного окошка.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
