Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
А из этого факта непреложно проистекает другой, удивительный, огорчительный и страшный в своей простоте. А именно — не может никоим образом женщина, обладающая четвёртой группой крови, то есть моя жена Инна, родить дитя, имеющее вторую кровавую группу, то есть дочь мою Веронику. В том случае, разумеется, если отец ребёнка обладает первой. Каковой конкретно обладаю я. Полагая, что я и есть этот самый отец.
Или может родить в такой комбинации дитя, очень даже может. В том случае, если отец также обладает второй группой. Тот самый отец, который настоящий. А не тот, что вскормил, воспитал и вкладывал без устали в своего единственного ребёнка всю возможную любовь и всю без остатка бескрайнюю человеческую душу.
Надо сказать, сомнений в ошибке не возникло сразу. Разные мелочи типа а-ля моих морщинок у губ, пальчиков как у маленького меня, кулачков, сжатых плотно и нервически, способностей к учению и производству добрых дел, схожего человеколюбия по линии матери Терезы и всякая прочая дрянь сразу же перестали существовать. Ясное дело, навеяны были лишь желанием принять желаемое за действительное под влиянием мощного отцовского чувства. Вопрос оставался один. Знала ли Инка? В тот красно-синий день календаря, незадолго до памятного волшебного полудня, пришедшегося на пересадку в метрополитене из одной жизни в другую, она, помнится, рассталась со своим бывшим. Утром. И встретилась с настоящим. В полдень, тот же. Со мной. И через положенный промежуток, отсчитывая от волшебного вечера этого же колдовского дня, от «интегрального исчисления» и «выхода чёрным дымом в будущее», родилась наша звёздочка, наша смешная любимая Никуська, главная солистка и закопёрщица маленького семейного оркестрика. Или теперь уже только её? Не наша? А жена моя, маленькая и концентрированная гражданка Раевская, знала и сознательно скрыла от меня этот чудовищный по своей человеческой подлости факт? По нечеловеческой…
Короче, снова мимо Богова кармана. Пролёт. Такое обнаружение явно не для нервических психопатов. И потому нужно действовать. Немедленно. Пока не упущено время. Пока свежи ощущения от невосполнимой потери иллюзий и ещё остаётся твёрдость в намерениях и крепость в мыслях. И я разом постигнул задачу, одним махом вскрылил над раскинувшейся подо мной лощиной с уже непостижимо новых высот. И теперь я точно знал, что делать, потому что открывшаяся мне в эту минуту причина — предательство покойной жены и неродной мёртвой дочери, принимаясь стремительно загнаиваться в неизлечимую рану, уже начинала завывать в моей израненной обидами сердцевине, безжалостно точа и обкусывая внутренности. И я не хотел больше знать, что для меня страшней: мёртвая Ника или что она никогда не была мне кровной дочерью. Мне, бездетному автору нетолстых романов облегчённого, но в высшей степени человеческого содержания.
Я аккуратно вернул «Обменную карту» на прежнее место и отступил на шаг назад. Дальше мне понадобилось не более трёх минут, чтобы сосредоточиться и прикинуть. Словно разом ушатом святой воды окатило. И теперь уже я был уверен, я понимал, где мне это следует искать и где повезёт найти. Ещё начальная училка, помню, наша с ним общая, вещала, что хитёр мой сын и ленив одновременно. И по этой причине органы не простукали, зуб даю.
Я направился в комнату Джаза. Там я первым делом заглянул под кровать и выкатил оттуда старый баскетбольный мяч с обширной резиновой заплаткой на боку. Я взял его в руки и потряс. Вроде сошлось. Пустота отозвалась как надо, форма ответила содержанием. По звуку слабого шевеления изнутри я догадался, что попал. Я взял кухонный нож и осторожно, чтобы не повредить содержимое, вспорол мяч, развернув его на две дурно пахнущие резиновые полусферы. Там он и хранился. Запас колёс, притянутый скотчем к внутренней поверхности мяча. С пометкой на упаковке, сделанной рукой моего сына: «TFMPP1313, Германия». Неприкосновенный. Для себя. Лучшего качества. Неоднократно проверенный в деле. Тоже моим сыном. И его африканскими подельниками, прибывшими на нашу землю, чтобы его убить. Чтобы принести позор в семью писателя Бурга и извлечь из этого прибыль. Но так больше не будет. Никогда. Слышите все вы? Ни-ког-да!
Я разорвал упаковку, ссыпал таблетки в карман и покинул жильё на Фрунзенской набережной.
Я ехал в наш ахабинский дом, где ждала меня Гелка. Ехал и чувствовал, как психоделически активный TFMPP1313 прожигает мне карман ровно в месте напротив сердечной мышцы. И чем ближе я подъезжал к Ахабино, тем горячее становилось жжение и неуёмней желание. Вызнать эту тайну. Понять, отчего мой пропащий сын оставил это для себя в неприкосновенной сохранности, заткнув резиновой заплатой. Понять или сдохнуть, так ничего не осознав, чтобы разом покончить со всем этим.
Наконец, перестав сопротивляться, я тормознул у заправки на нашей трассе Москва — Брянск. И пока мне заливали бак, я успел купить литровую бутыль вискаря, отойти в сторонку, откупорить и запить им амфетамин. Сначала — одним глотком и сразу вслед за этим — другими. Аккуратные кругляшки. В количестве двух, нет, трех… нет… стольких, сколько ссыпалось в ладонь… Или — стоп, теперь уже точно не вспомню, сколько было тех мелкотравчатых колёсиков цвета небесных трусов моей незабвенной Айгуль.
И каким в итоге конечным объёмом односолодового вискаря запил.
И как тронулся с места после заправки.
И как въезжал в ворота ахабинского семейного гнезда.
И как обнаружил за воротами изумительной красоты Ашвемский парк с одиноко растущей посреди него кокосовой мушмулой.
И как увидел на стволе её своего давнего врага — бельмоносного макака с ореховой мордой на голове.
И как вытянул из бардачка энзэ скрутку и, запалив, втянул в себя её газовое содержимое, энергично, почти не давая себе передыха и не отводя взгляда от врага всей моей жизни под номером ноль.
И как внезапно не ощутил привычного аромата сладкой дыни, сдобренной перечной мятой, почувствовав вместо него удушающе резкий запах серы…
Гамадрил сидел на пальме и демонически скалился. Он точил об неё свои страшные когти и нагло улыбался, вперившись единственным глазом мне в лицо. И тогда я понял, что бабуин меня не боится, потому что он у себя дома, а я тут гость.
И что этот скалозубый павиан, любитель рассыпчатого отварного манго и вермишели с бочком, приготовленной неверной постоялицей ашвемского дома, где живёт в чаду сизого дурманного тумана наркотический Минель со своей развратной женой и тринадцатью неумытыми апостолами, спит и видит довершить начатое дело.
Ведь для начала он соблазнил и уничтожил мою мёртвую жену.
Затем обманом подсунул мне ребёнка-наркомана, отобрав его из числа прочих апостолов-конкурсантов.
После чего он же перевёл его с лёгких дымов на амфетамины и, сделав начальником наркотического гадюшника, заставил ими же убивать других слабых людей.
А в завершение всех дел бросил Джаза в ментовской застенок.
Однако и этого ему показалось мало.
И тогда он убивает мою дочь, пускай, не родную, не кровную, но всё равно любимую. Так убивает, что её, Никуську, собирают по отдельным горелым кускам.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
