Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Но этого мы, конечно, не знали, когда солнечным субботним утром сворачивали на проселочную дорогу между виноградниками, следуя указателям на «Аубре». На парковке рядком стояли школьные автобусы, и это окончательно усыпило бдительность.
После регистрации нам раздали снаряжение — «штанишки» из плотных ремней, с которым пристрочены два троса с карабинами на концах. Карабины нужно цеплять за страховочные канаты, протянутые вдоль трассы. Главное правило, которое нам долго, настойчиво и на разных языках повторял инструктор, гласило: «Никогда не отцеплять оба троса одновременно». Один обязательно должен быть пристегнут на случай, если земное притяжение все-таки победит. Поняв, что эти тросики — единственная страховка на высоте тридцати метров, мы принялись недоверчиво вертеть их в руках. «Каждый из них выдерживает вес в десять тонн, не волнуйтесь, — успокаивал аниматор. — Если что, я внизу, я вас поймаю». Ха-ха! Мы криво улыбнулись.
Чтобы посетители на верхотуре не позабыли заветы безопасности, на каждом страховочном тросе — цветные пометки: желтая означает цеплять первый трос, оранжевая — второй. После пятнадцатиминутного инструктажа и пробной полосы препятствий, которую семилетние дети преодолели быстрее взрослых (последние долго сопоставляли цвета на тросах и очередность их цепляния), наша группа из двадцати человек бросилась покорять первую — зеленую — трассу. Страх прошел уже к третьей платформе, ведь надо было думать о стольких вещах одновременно: не забыть перекинуть тросы, причем обязательно один за другим, поддерживать дыхание в нужном ритме, продумать последовательность перемещения рук и ног, не потерять равновесия и, главное, не перепутать тирольен восходящий с нисходящим. Тирольен — это металлический трос, протянутый от платформы к платформе, за него цепляется карабин, и человек либо под собственной тяжестью скатывается вниз, либо на руках подтягивает себя вверх.
Я успешно преодолела две трассы — зеленую и красную. Детство с его елками осталось далеко, и, отвыкшая от подобных нагрузок, я едва волочила ноги к последней — черной — полосе препятствий. Видя мой измученный вид, инструктор предложил немного отдохнуть, спустившись на гигантском тирольене. «Сто метров свободного парения, — живописал он, размахивая руками. — Просто цепляете карабин и сигаете вниз». Я взобралась на платформу, откуда «сигали вниз» другие уставшие, дождалась своей очереди и прицепила карабин. «Только не забудьте затормозить, когда увидите над головой оранжевый канат», — прокричал юноша последние наставления, когда я уже отталкивалась ногами от платформы.
Лечу. С дикой скоростью. Сквозь густую, хлесткую крону. Под ногами — пропасть глубиной в пятиэтажный дом. В мозгу пульсирует только одна мысль: чтобы затормозить, придется коснуться этого раскаленного, визжащего от натуги металлического шнура над головой. Вот, кажется, и оранжевый канат — сигнал к торможению. Вжжжжиииик! Мои худшие предчувствия оказались бледной пародией на ту жгучую боль, что пронзила ладони, едва я коснулась ими тирольена. Кажется, я даже почуяла запас жареного мяса. Запах собственных жареных ладо ней. Впрочем, это было последнее, что я почувствовала: страховочные матрасы мало смягчили удар, и ствол векового кедра встретил меня с распростертыми объятиями.
…Вокруг меня образовался кружок из сочувствующих младших школьников. Они трогали мою подрагивающую от рыданий спину ладошками и удовлетворенно сообщали друг другу, что я цела. Я не могла дать отпор их любопытству: каждый поворот головы отзывался звоном в ушах, ключицу саднило и шея отказывалась поворачиваться в заданном направлении.
В травмпункте сказали, что переломов нет, и даже обещали, что до свадьбы заживет. Вот тут-то ужас произошедшего дошел до меня в полном объеме — свадьба-то через два дня! Я рыдала всю дорогу домой уже не от боли, а от обиды: как же так, я ведь даже платье специально купила, и туфли в цвет, и бижутерию!
— Ничего, — успокаивал Гийом, осторожно поворачивая мою левую щеку к свету, — ты так на Горбачева похожа. Только пятно чуть сползло.
Хорошо, что у каждого народа есть своя панацея. У американцев это аспирин, у вьетнамцев — бальзам «Звездочка», у эфиопов — толченые кофейные зерна. Поскольку тетя Гийома по маминой линии — фармацевт, в этой семье в панацеях знают толк. Гомеопатические таблетки арники, которые французы пьют от всего, как мы — активированный уголь или ношпу, сотворили чудо: щека, шея и ключица за полтора дня обрели классическую форму и цвет.
Директор парка, справляясь по телефону о моем самочувствии, напомнил, что я так и не прошла черную трассу, а ведь это входит в стоимость билета. Пригласил поскорее заехать и пройти. Я хотела было сказать, что шутка несмешная, но на всякий случай удержалась: Гийом постоянно говорит мне, что я не понимаю нюансов французского юмора.
* * *
Мы опоздали в церковь по двум причинам. Во-первых, палатка не помещалась в багажник древнего «ситроена». Палатка — это утрамбованный в брезентовую сумку четырехкомнатный дом; в разложенном состоянии он в два раза больше «ситроена», на крутом бедре которого даже стикер «2CV» — две лошадиных силы — смотрится как невыполнимое рекламное обещание. Во-вторых, нас подвела переводная печать. Это только в инструкции все выглядит просто: намочил, приложил, провел утюгом, отлепил пленочку — и на тебе футболка с принтом! А на деле пришлось дважды ездить в супермаркет (двадцать километров туда-обратно) за новыми футболками. Где-то между двумя поездками нужные футболки в магазине кончились. Так что полквартета у нас будут одеты в синее, полквартета — в бирюзовое. Хотелось бы сказать, что русская свадьба ничем не отличается от свадьбы в Провансе, но, по правде говоря, на русские свадьбы я даже опаздываю по менее поэтическим причинам. Церковь была вся украшена маленькими букетиками — сестры жениха вчера легли спать очень поздно. И снились им секаторы, ленты и непослушный флердоранж. Я восхищалась убранством исподлобья, потому что люди вокруг повторяли за священником слова молитвы, смиренно опустив головы. Уже сорок минут мы вставали и садились по команде коротко стриженного молодого человека в белом стихаре с золотыми обшлагами. Я на правах ортодокса в католическом храме вставала через раз — вроде как мы ветви одной религии, но имеются принципиальные разногласия. Себастьян первым из пяти школьных друзей решил связать себя узами Гименея. Оставшиеся холостяки пообещали, что не позволят новобрачным скучать в этот день. Церковь была единственным местом, где они удержались от розыгрышей.
* * *
После церемонии толпа в триста человек, рассредоточившись по маленьким машинкам с выпученными фарами, переместилась в поместье родителей жениха — огороженный кусочек наиклассической Франции размером в несколько гектаров, с небольшим виноградником, домашней часовней, теннисным кортом, ослиной фермой и шале, увитым вьюнком. Тема свадьбы (а у настоящих французских свадебных торжеств обязательно есть темы) — сказочные персонажи: повсюду висели акварели с изображением фей и магов, дети носили прозрачные крылышки за спиной, столы были названы в честь мифических обитателей леса, а у туалета лежали две внушительные энциклопедии фантастических существ. От этого очередь двигалась очень медленно, и острых ситуаций было бы не избежать, если бы некоторые ожидающие, зачитавшись, не забывали, зачем пришли. На лужайке гостей ждали аперитив и легкие закуски. А посреди лужайки росла шелковица. Ее бархатно-черные ягодки, разбросанные на траве и нещадно давимые каблуками гостей, занимали меня больше, чем тарталетки с фуа-гра и шпажки с креветками в кисло-сладком соусе. Я мечтала выковыривать их из травы, пачкая пальцы, и набивать ими рот, как в детстве в Болгарии, но в чужом саду на глазах трехсот наряженных гостей мне оставалось только мечтать. Тем более что под деревом гости усаживались для групповых фото: друзья родителей жениха, школьные товарищи невесты, коллеги родителей невесты и так далее. Отметившись в официальной фотохронике, гости бежали фотографироваться с осликами, которые, испуганные количеством народа, сгрудились в центре своего загона и держали круговую оборону. Можно представить, как будет веселиться фотограф во время проявки: вот жених и невеста в окружении ближайших родственников, а вот примерно такая же композиция, только вокруг новобрачных стоят ослы.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
