— Дьюранд? Ну, кажется, старый Гизелер угомонился. Лучше бы нам поторапливаться. Дьюранд?
Хагон стоял в святилище, поворачиваясь из стороны в сторону.
Дьюранд поспешно шагнул от Дорвен, пытаясь отдышаться. Руки у него дрожали.
— Вот я, — запинаясь, выговорил он. — Хорошо. Давай.
Скоро дорога возле святилища была полна носилок и больных на костылях, а Дьюранд с Хагоном взвалили последнего обитателя приюта на повозку.
Дьюранд перевел взгляд с Дорвен на дальний конец улицы Девяти Спящих. Вот-вот здесь будет с полтысячи вражеских солдат. Птицы сновали над головой взад и вперед.
— Ну как, святой отец? Всех вынесли?
Настоятель сощурился.
— Один остался.
— Ладно, — вздохнул Дьюранд. — Сейчас мы его притащим и будем выбираться.
Он поспешил обратно в святилище. Хагон шел следом за ним.
На миг они остались одни перед изваяниями пустоглазых детей. За окнами хохотали черные тени. Дьюранд почти бегом кинулся в лазарет.
— Это всего лишь птицы, — попытался успокоить его Хагон.
— Да, — бросил Дьюранд, обшаривая клетушки.
Хагон наклонил голову.
— Говорят, слепой иной раз видит больше зрячего. Это правда — хотя и не вся. Что там между вами и девушкой? Мне очень любопытно. Вы не можете ей отказать. Но и места себе не находите.
Что-то черное ударило в закрытые ставни. Дьюранд вздрогнул и отшатнулся.
— Вы думаете не только о птицах.
Дьюранд бежал от одной грязной каморки к другой и наконец оказался перед последней ширмой.
— Я часто такое видал, — промолвил Хагон. — Бесноватых. Но этот вот хуже всех…
Дьюранд шагнул за последнюю черную ширму.
— Убирайся! — проскрипел чей-то голос.
— Понимаете, о чем я, — закончил Хагон.
Дьюранд сумел разглядеть только вздернутый подбородок и бледную руку.
— Довольно я уж выстрадал! — со слезами продолжат надтреснутый голос. — Я видел одного человека. Его ногу. И его глаза. Перерезанные глотки. Кости, как сучья в лесу. Клинки в руках, во ртах. Хватит с меня Хэллоудауна!
— Дружище, мы перевозим всех в безопасное место, — ласково проговорил Дьюранд.
Бесноватый повернулся к свету. Похоже, в бою он был сильно ранен — удар рассек лицо до самого подбородка. Должно быть, секира или кривой меч. На миг глаза его прояснились.
— Ты воин…
— Армия Ирлака перешла мост. Они на улицах города. Надо немедленно уходить.
— Слишком, слишком много!
Бросившись с кровати, бесноватый распластался на полу, коротконогий и короткорукий.
Дьюранд подумал о Дорвен, о Берхарде, о вражьем войске, что стояло буквально на пороге. Нагнувшись, он без дальнейших уговоров подхватил больного и перекинул его через плечо. Скоро они с Хагоном уже спешили обратно по галерее.
— Я знал, знал, что не останусь в живых после того, как видел это! — выл бесноватый. На мгновение он вцепился в Дьюранда, точно паук. — Меня отнесли не в тот шатер — меня, простолюдина — к знатным лордам и командирам. На Хэллоудаун. Мое лицо! — Он изогнулся, обдавая щеку Дьюранда жарким шепотом. — Если б не мое увечье, я был бы уже мертв — я стащил кольчугу какого-то знатного лорда. Столько крови… Те, кто меня нес, думали, что это он.
— Вот-вот опустят ворота, — попытался урезонить его Дьюранд. — Я не могу тебя тащить, когда ты так дергаешься.
Глаза безумца сверкали.
— А потом внесли его, — продолжал тот. — Он был весь в грязи и крови. Хирурги, конечно, взялись за ножи. Однако только языками пощелкали, да и все. Великий муж обречен. Герой сломал спину.
Дьюранд нырнул в святилище.
— Но тут появились эти двое. Все в черном. Они подольщались к нему, пока он лежал там. Сулили всякое. Торговались. Сказали, мол, его сны привели их с севера в Хэллоудаун. Шептуны. Черные, как вороны.
Дьюранд врезался в каменную голову. Неужели бесноватый говорит о чернецах-Грачах? Но в высокие окна стучали черные крылья, на улице в любой момент могли появиться враги. Нельзя было терять ни минуты.
— Я слышал его в ночи, как он тяжело дышал, все прерывистее и прерывистее. Герой умирал. Великий лорд. А потом во тьме шептуны вернулись.
Дьюранд шагнул было в дверь, однако бесноватьй ухватился за косяк.
— Я не должен был этого слышать! — выдохнул он. — Битва на следующий день. Безумный Бороджин загнал короля в угол. Но тут выходит наш герой со своим отрядом — жив-здоровехонек, только шея немного набок.
Дьюранд дернул его за руку.
— Пусти!
— Говорю вам, это все они двое.
Над лестницей храма вились птицы. Люди отмахивались от них, пытаясь защитить глаза. Дьюранд увидел, что Дорвен прикрывает одного из больных, но тут бесноватый солдат снова сжал ему шею.
— Что они сделали? Ни один из его людей не вернулся назад! Сколько блестящих воинов его светлость послал на…
Одна из крылатых тварей с размаха ударила бесноватого в лицо. Дьюранд отшатнулся. За первой налетела вторая. Люди вокруг пронзительно кричали.
Дьюранд замахнулся на птиц, разрываясь между калекой и Дорвен. Незнакомец у него в руках отчаянно бился.
— Они идут! Я не должен был этого видеть. Все из-за моего лица!
В воздухе с шумом и свистом хлопали черные крылья. Клювы разили, точно ножи. Все, кроме Дьюранда, упали на колени. Он уже не мог удерживаться яростно бьющегося солдата. Кровь лилась по лбу, разъедала глаза. И в ту секунду, как бесноватый уже должен был неминуемо упасть на землю, вороны разом ухватили его…
В мгновение, исполненное невыносимого ужаса, сотни крылатых игл взмыли ввысь. Увечный солдат боролся и извивался, руки и ноги у него изгибались под самыми немыслимыми углами, но птицы-падальщики несли его прочь с улицы, уже над крышами.
Сандалия с глухим стуком ударилась о черепицу.
Беркта подстегнула коня.
— Бежим!
* * *
Они спешили к Закатным вратам.
Все, кто мог идти, бежали. Каждый здоровый сжимал ручки носилок. На телеге сидело еще с дюжину больных — опущенные головы вяло болтались между коленями.
Мысли Дьюранда вертелись вокруг колдунов и темных сделок. Похоже, он притащил Дорвен прямиком в Преисподнюю.
Теперь приближающаяся армия давала о себе знать не только гулом подбитых сапог по мостовой — уже отчетливо слышались голоса. Когда маленький отряд завернул за очередной угол, улица впереди внезапно взорвалась громом копыт: туда влетел всадник в зеленом плаще. Берхард сорвал с плеча арбалет и всадил стрелу в морду коню.
