— Нетти! — донесся из тьмы задыхающийся шепот. — Сюда, девочка…
— Агрен?
Распахнув глаза, девочка соскочила в бочки. Я ухватила ее за руку, чтобы она не увидела Кейрона, не коснулась его или своего друга, но она выскользнула, метнулась под полог и упала на колени напротив Кейрона, с другой стороны от тела. Я тут же оказалась рядом с ней, хотела поднять ее, но мои руки бессильно упали, я застыла от ужаса.
— Месть, Нетти. Это сделал Дефт. Мы отравим проклятого негодяя… — Хриплый голос, грубые злобные слова вылетали изо рта Кейрона. Злоба и ненависть исказили его лицо до неузнаваемости. — Мы подстережем его завтра утром. Я вырву его сердце… — Пока звучали яростные убийственные слова, лицо Кейрона дернулось, дрожащая рука вцепилась в нож, который он недавно выдернул из спины артиста.
— Кейрон!
Я не смела коснуться его. Он рассказывал мне о заклинаниях, об опасности нарушить равновесие и навредить и Целителю и пациенту, если связь прервется. Поэтому я лишь прижимала извивающуюся девочку к груди, чтобы она ничего не видела, и не делала ничего, только звала его по имени.
Дрожащий нож взмыл вверх, у меня перехватило дыхание. Я была готова оттолкнуть ребенка и броситься вперед, но клинок опустился так быстро, что я ничего не смогла сделать, только закричать.
— Святые боги!
Три… четыре… пять раз лезвие вонзилось в тело.
Когда все снова замерло, Кейрон оказался пойманным в двух местах — его правая рука с ножом засела в спине покойника.
— Маратат… мараташи… маратакай, — шептал он своим голосом, снова и снова повторяя эти слова. Когда он сумел преодолеть охватившую его дрожь, он произнес:
— Развяжи нас.
Одной рукой все еще удерживая отбивающуюся девочку, я взяла свой нож и перерезала грязный шарф, который привязывал руку Кейрона к руке актера. Через миг Кейрон был уже на ногах, он схватил меня за руку и притянул к себе. Нетти осталась на земле возле мертвеца.
— Мне жаль, — мягко обратился Кейрон к рыдающей девочке, не пуская к ней меня, — но я не смог ему помочь.
Мы сразу же пошли к нашему экипажу и уехали домой, всю дорогу Кейрон молчал и не глядел на меня. Хотя меня распирало любопытство, я ждала, пока он заговорит. Только после того, как он вымылся и перевязал открытую рану на левом запястье, в освещенной свечами спальне он опустился на кровать рядом со мной, откинулся на подушки и прикрыл глаза.
— Агрену не понравилось быть мертвым. Грубость, испорченность и такая алчность, зависть и ненависть… Ты и представить себе не сможешь. Вместо того чтобы вернуться в свое тело, он захватил меня. Селина рассказывала мне о существовании подобных душ, так сильно привязанных к жизни, что они отказываются пересекать Черту и ополчаются на Целителя. Раньше я не встречался с ними и не хочу встречаться и впредь. Звезды ночи…
— А нож… что ты сделал?
Кейрон открыл глаза и повернул ко мне голову, слабо улыбаясь.
— Я убедил его в том, что он сможет вернуться только в своем теле. Что, разумеется, означало, что он действительно умрет, потому что его тело не подлежало восстановлению. Это ему не понравилось. Результат ты видела. Я рад, что он обрушил свою ярость на собственное тело, а не на тебя, не на ребенка и не на меня.
— Что же станет с девочкой?
Он пожал плечами.
— Ей лучше уйти оттуда, и не важно — куда.
Мы так и просидели остаток ночи и заснули только тогда, когда за окном занялся рассвет.
В начале лета Кейрон с небольшим отрядом отправился в Валлеор, изучать древнюю гробницу, открывшуюся после землетрясения. Наместник короля в южном Валлеоре сообщил Хранителю Древностей о находке, сделанной неподалеку от города Ксерема, добавив, что, кажется, в гробнице полно бесценных сокровищ.
Кейрон взял с собой двух помощников и отправился выяснять, что необходимо для проведения больших раскопок. Он собирался уехать всего на несколько дней, поэтому я решила подождать его возвращения дома, а потом, осенью, отправиться с ним в настоящее большое путешествие. Я снова занялась языками, помогая Тенни переводить для Мартина искерский манускрипт, и мне совсем не хотелось бросать работу на середине.
Прошло три недели, а от Кейрона не было вестей. Это было не похоже на него. Это же было не частное путешествие, а служебная поездка. Еще через несколько дней я с трудом сосредотачивалась на переводе Тенни, все валилось из рук. Когда миновала четвертая неделя, я отправилась во дворец узнать у Расина или сэра Джеффри, управляющего королевскими архивами, нет ли новостей. Ничего. Никогда еще я так не волновалась. И каждое утро, когда я одна просыпалась в своей постели, меня мутило.
Мартин очень редко навещал нас, поэтому, когда однажды утром Жуберт прервал мои метания по комнате, объявив о приходе герцога Гольтского, поток страхов смел хилую плотину, которую я возвела, спасаясь от них.
— Новости из Валлеора, — сказал он, беря меня за руки, его спокойный голос никак не вязался с мрачным лицом. — Ничего конкретно о Кейроне, но нам сообщили, что произошло еще одно землетрясение. Говорят, Ксерем сровняло с землей.
— Он был не в городе… — Кто-то должен был произнести это вслух.
— …и я уверен, дороги труднопроходимы, — подхватил Мартин. — Танаджер уже выехал. Он сообщит, как только что-нибудь узнает.
Я разозлилась, что Мартин отправил Танаджера без меня. Я должна сидеть здесь, есть, гулять, ждать, считать лиги, считать часы и дни, воображать себе разные ужасы…
Спустя десять мучительных дней гонец из Виндама пришел с таинственным сообщением.
— Новости. Приходи.
Не успел гонец договорить, как я была уже в экипаже.
Мартин ждал меня на ступенях. Не тратя время на приветствия, он повел меня в гостиную, там на диване лежал Танаджер, без рубахи, он издавал исключительно громкие стоны. Одна рука у него была привязана к груди, голова в бинтах. Юлия смывала засохшую кровь и грязь с глубокой раны на ноге.
— Танаджер заявил, что должен рассказать о произошедшем сам, — произнес Мартин, похлопывая путешественника по плечу, — но мы решили, что рассказ лучше немного отложить. Эй, парень, пришла Сейри.
— Я не видел его, — пробормотал Танаджер, когда я опустилась на пол рядом с диваном. — Но я уверен, что он жив. — Черты его широкого лица заострились, когда он попытался сесть. — Гром и молния, я в жизни не видел подобных разрушений. Если бы тысяча армий взяла тысячу таранов и тысячу лет долбила бы эти стены, результат не был бы таким впечатляющим. Жить можно лишь в одной десятой города, если, конечно, вынесешь запах смерти. — Танаджер сел, помогая себе здоровой рукой, казалось, он не замечает, что Юлия еще возится с его ногой. — Тысячи людей были заживо погребены под руинами. Те, кому посчастливилось выжить, копали без остановки, стараясь добраться до остальных, прежде чем люди наместника подожгут руины. Я доехал до гробницы, но там ничего не осталось. Половина горы съехала вниз.
