Книга Горькая звезда - Владимир Контровский

Строения АЭС были хорошо видны — до них, казалось, рукой подать, хотя Алексей знал, что это впечатление обманчиво. До мертвых энергоблоков еще идти и идти — здесь, в Сердце Зоны, атмосфера выкидывала странные фокусы, скрадывая расстояние или, наоборот, отдаляя близкие объекты. И дело не только в том, что до серых бетонных коробок не один километр — эти вроде бы безобидные километры куда сложнее любой самой замысловатой полосы препятствий. А пройти это полосу можно только с первой попытки: второй не будет, потому что любая ошибка здесь имеет слишком высокую цену — жизнь.

Во-первых, радиация. Сердце Зоны было пропитано радиацией, незримая смерть сочилась здесь отовсюду, таилась в каждой пяди земли и в каждой травинке, неведомо почему еще не рассыпавшейся в прах под воздействием излучения, убивающего все живое. Поток радиации ударил фонтаном из вскрытого взрывом корпуса четвертого энергоблока, и оттуда же щедро выплеснулись активные изотопы, среди которых были и долгоживущие, на долгие годы и десятилетия отравившие Припять и все ее окрестности. Алексей видел фотографии ЧАЭС после взрыва: на месте аварийного энергоблока осталась черная яма, получившая название «След копыта Сатаны». И действительно, дьявольская сила, играючи разворотившая реакторный блок, вырвалась изнутри, как гной из лопнувшего фурункула, но снаружи казалось, что на здание наступила гигантская нога, смяла его и растоптала, оставив чудовищную вмятину. Сейчас след сатанинского копыта не был виден — над энергоблоком наскоро возвели бетонный саркофаг, запечатавший «врата ада», — но этот след остался и по-прежнему дышал атомным смрадом.

Но радиация — это еще полбеды (есть защитные костюмы, есть антирадиационные таблетки, а счетчик подскажет, когда твое время пребывания в Сердце Зоны уже подошло к критической отметке, и пора уносить ноги во избежание). Хуже другое: на радиационную катастрофу наложилось какое-то другое явление, над природой которого безуспешно ломали головы ученые всего мира.

Алексей слышал немало гипотез по поводу «эффекта Сердца Зоны», от более-менее разумных до совершенно бредовых. И наиболее логичной (хотя и не вполне объяснимой с точки зрения современного уровня знаний человечества) была гипотеза «перемешанной мерности». Согласно этой гипотезе, в районе злополучной АЭС возникла аномальная зона, являвшая собой мелко накрошенный винегрет из обрывков множества пространственно-временных измерений: в этой точке вселенского континуума плотно сомкнулись несколько параллельных миров, изрядно покорежив друг друга при взаимопроникновении. Что вызвало эту поистине космическую катастрофу, оставалось неясным (вряд ли причиной была сама радиационная авария, иначе подобные «аномальные зоны» возникали бы на Земле после каждого испытания ядерного оружия, каковых были сотни), однако «многомерный винегрет» объяснял почти все причуды Сердца Зоны — очень опасные причуды.

На значительном расстоянии от мертвой АЭС — местами до нескольких десятков километров — унылая и внешне ничем не примечательная местность, похожая на пустошь, была буквально нашпигована экзотическими и невероятными ловушками: температурными и гравитационными аномалиями, локальными провалами неизвестно куда, энергетическими вихрями, свернутыми в тугие спирали и раскручивающимися совершенно непредсказуемо. Здесь из пустоты били молнии миллионовольтных разрядов, земля под неосторожной ногой превращалась в кисель, проворно и жадно засасывавший все в него попавшее, а воздух, прозрачный и податливый, обретал вдруг тяжесть многотонного каменного молота и с одинаковой легкостью плющил и людей, и технику (вплоть до тяжелой бронированной). Здесь нарушались законы физики, известные обитателям планеты Земля, и самым надежным способом выжить в Сердце Зоны было довериться интуиции, только вот мало кто имел интуицию безошибочную, способную всегда подсказать верное решение.

А вдобавок к «стихийным» аномалиям вокруг АЭС бродили аномалии живые, пусть даже зачастую выглядевшие гротескной пародией на жизнь. Их называли мутантами, хотя любому мало-мальски сведущему человеку было понятно, что мутации — какие угодно, от радиационных до генетических, — здесь совершенно ни при чем. Шестиногие ящерицы или крылатые крысы не могут появиться в считаные месяцы, несмотря на радиационный фон: мутация — процесс длительный. И если злобные жуки-ежи, плюющиеся ядовитыми иглами, «резиновые змеи», плотоядные свиноглавцы, представлявшие собой жуткую помесь волка и вепря, и уродливые человекоподобные создания — «чупакабры» — разных размеров и повадок еще как-то укладывались в рамки «мутационной теории», то совершенно невозможным было появление ни на что уже не похожих исполинских амеб, умевших полностью сливаться с окружающей местностью и копировать до мельчайших деталей траву, камни, кусты и даже разбитую технику, «мозгокрутов», наделенных мощными гипнотическими способностями, и так называемых реакторных призраков, абсолютно чуждых материальному миру планеты Земля. Этих многоразличных тварей рьяно отстреливали армейские кордоны; к счастью, удаляясь от Сердца Зоны, порождения «адского винегрета» погибали сами по себе (до Киева, насколько было известно Алексею, ни один мутант — за исключением призраков — так и не добрался). Но они появлялись снова и снова, причем в значительном количестве и уже во взрослом состоянии — никаких мутантов-детенышей никто никогда не видел. Вывод, к которому пришли ученые, изучавшие «мутантов» (название это прижилось, несмотря на его неправильность), был очевидным: все эти твари являлись выходцами из смежных миров, хотя так и остался непонятным механизм их проникновения на Землю. Эта загадочность пугала — а вдруг завтра вместо прыгающих пиявок в Сердце Зоны появятся полчища иномерных солдат, вооруженных лучеметами и жаждущих поработить человечество? Если возможно регулярное проникновение из мира в мир разных «неведомых зверюшек», то почему нельзя предположить возможность широкомасштабного вторжения враждебных разумных существ, наверняка более опасных уже в силу своей разумности? Эта идея понравилась генеральным штабам многих стран, давно скучавшим по достойному образу врага, и на стратегических картах появилась «цель номер один», поражение которой обеспечивали десятки мегатонных боеголовок. Удар ракетно-ядерными силами «мирового сообщества» по Чернобылю следовало нанести в случае возникновения «угрозы человечеству» — формулировка размытая и очень удобная для «политкорректных» стратегов Запада. Гражданское население Украины в расчет не принималось (эти бестолковые славяне сами виноваты, нечего безмятежно жить рядом с непогашенным очагом неведомой опасности).