Огонь в глазах орка погас. Старик вытянул левую руку с растопыренными когтями и вдруг нанес быстрый, точный удар кинжалом, зажатым в кулаке правой руки. На землю упал один из пальцев. Брызнула кровь, старик уронил кинжал, тут же сунул раненую кисть в невероятно широко открывшуюся пасть и принялся зализывать рану.
Рон, стараясь не делать резких движений, наклонился и поднял из травы отрубленный палец, увенчанный кривым, сточенным временем когтем.
— Твоя принимает моя рука, — просипел старик, на мгновение выдернув изо рта кровоточащий обрубок. — Твоя моя брат один раз.
— Я принимаю. Я твой брат на один раз, — серьезно кивнул Рон. — Твоя семья — моя семья на один раз. Твой дом — мой дом на один раз. Твое добро — мое добро на один раз. Твоя мудрость — моя мудрость на один раз.
Он отвернулся от старика, подошел к лошади, покопался в одной из переметных сум и кинул орку скрученную в моток ленту чистой ткани.
— Перевяжи руку. И можешь развязать своих. Уходите и не возвращайтесь. И кинжал отдать не забудь.
Его совсем не удивило, что первым орк бросился освобождать от пут именно того, юного сородича. Наверняка их связывало нечто большее, чем участие в одном походе. Сын… или иной какой родственник. Брошенный кинжал упал к ногам Рона. Еще миг — и орков словно ветром сдуло с поляны. В этот раз деревья не препятствовали их бегству — то ли истощилась сила заклятия, то ли Ильтар снял его.
— Что означает это представление, Рон? — наконец-то Айрин разрешили подать голос, и она стремилась выплес нуть на окружающих все свое негодование. Тем более что рука до сих пор ныла от железной хватки эльфа. — Мне странно видеть, что ты издеваешься над беспомощным… заставляешь его рубить себе пальцы… Подумать только, такая жестокость…
— Успокойся, Айрин-сан, — снова вмешался Ильтар.Прежде всего, палец у этого орка вырастет через полгода-год. Они до отвращения живучи, эти твари. Ну и потом… Рон, я преклоняюсь перед твоей мудростью. Получить братство орков…
— Обидно, я рассчитывал хотя бы на двойное, — с ноткой сожаления заметил рыцарь.
— Увы, это действительно было не в его силах. Пять ритуальных полос на щеках, он пятый вождь племени,это очевидно. Я несколько лучше знаю их законы, он и впрямь может дать братство только единожды. Так что старик не лгал.
— Чар вас всех раздери! — почти выкрикнула Айрин. — Да объяснит мне, наконец, хоть кто-нибудь, что здесь про исходит?
— Ильтар, я… лучше, если ты расскажешь? — чуть виновато попросил Рон. — Признаться, я лишь краем уха слышал об этом ритуале и просто решил попробовать. Айрин, клянусь, я все равно бы их отпустил. Как и наш друг Тоддт, не могу резать беспомощных… хотя орки, разумеется, этого знать не должны были.
— Хорошо, я расскажу, — согласился Ильтар. — Дело в том, что орки, хотя и живут в дикости, хранят несколько священных законов. Один из них — закон братства. Любой орк-вождь может стать братом кому-то, совершив, как ты заметила, несложный ритуал. После этого, независимо от того, что заставило вождя пойти на такой шаг, это братство считается священным. Так называемый брат занимает в племени особое положение, пожалуй даже более высокое, чем первый вождь. Все, что может дать племя, оно обязано дать «брату» по первому же требованию — будь то ценности, пещеры… да хоть и своих детей. Но хотя орков и считают дикими, они отнюдь не дураки. Поэтому братство дается на один, два или три раза. То есть Рон теперь сможет единожды обратиться к оркам за помощью, и что бы он ни попросил, они сделают… или умрут, пытаясь выполнить его просьбу. Поэтому я и говорю, что Рон сделал великое дело. Кто знает, не понадобится ли эта помощь на избранном вами пути… но если она понадобится, то будет оказана. Это одно из немногих обязательств, которые орки чтут свято, — Эльф встал, потянулся и двинулся к лошади. — Думаю, сэр Сейшел, тебе все же придется рискнуть и ехать верхом. Конечно, это не слишком хорошо для сломанных костей, но увы, в нашем распоряжении нет воза, на котором ты мог бы расположиться со всем возможным удобством. Но нам пора двигаться в путь, если мы хотим до темноты добраться до постоялого двора.
Однако в городок Рон въехал именно так, как совершенно не подобает рыцарю — пластом на телеге, груженной мешками с мукой. Им повезло — уже на выезде из леса, когда Рон начал заметно клониться с седла, повстречался какой-то крестьянин, явно зажиточный, направлявшийся в ближайший город в расчете выгодно продать свой товар Может, он и не был в восторге от того, что на его телегу уложили раненого рыцаря, но проявить свое неудовольствие не рискнул, а монета, полученная в благодарность, и вовсе сделала его счастливым. Так что остаток дороги он довольно громко распевал развеселые песни, причем кое-какие из них могли показаться благородной даме весьма скабрезными. Впрочем, Айрин давно уже не обращала внимания на подобные мелочи.
Трактир встретил путников традиционными запахами дыма из очага, жареного мяса и кислого пива. Как это часто бывает на мелких постоялых дворах, расположенных вдалеке от основных трактов, пересекающих Империю, здесь было довольно грязно — даже «лучшие» комнаты, отведенные благородным гостям, в ином большом городе сошли бы только для невзыскательного клиента. Но в целом это было весьма неплохо — всем им в той или иной мере досталось, все чувствовали себя разбитыми. Эльф, не получивший ни царапины, обзавелся-таки несколькими внушительными синяками. Айрин же вообще чувствовала себя так, как будто по лесу ее волокли волоком. Собственно, в какой-то степени так оно и было.
Рон, снова подвергшийся воздействию эльфийской лечебной магии вкупе с притираниями на основе из сушеных трав, неизвестно каким образом оказавшихся в запасе у Ильтара, теперь спал. Этот сон, скорее навеянный соответствующим заклинанием, чем вызванный усталостью и ранами, должен был к утру поставить рыцаря на ноги.
— Твое искусство велико, Ильтар, — заметила Айрин, когда они вдвоем с эльфом спустились в прокопченный зал трактира, чтобы перекусить. Особых надежд на вечернюю трапезу Айрин не питала — если готовят здесь так же, как следят за порядком, то ожидать изысканных блюд не приходилось. К ее удивлению, мясо оказалось вполне съедобным, хлеб — свежим, а вино, выставленное трактирщиком на стол, было если и не отменным, то уж, во всяком случае, неплохим.
Ильтар задумчиво ковырял лежащий перед ним окорок кончиком кинжала, то ли раздумывая, а стоит ли это вообще есть, то ли просто выискивая кусочек повкуснее. На прозвучавший комплимент он лишь безразлично пожал плечами.
— Скажи, Ильтар, — Айрин не намерена была отступать, хотя и заметила его подчеркнутое равнодушие к этой теме. — Скажи, ты действительно известный лекарь, я имею в виду, по меркам твоего народа?
Эльф молчал. Он испытывал странное чувство, похожее на угрызения совести. С другой стороны, врожденное отвращение ко лжи ставило его перед не слишком широким выбором - сказать правду или отмолчаться.
— Нет, — наконец нехотя сказал он. — Я довольно посредственный лекарь. Многие из моих родичей умеют это делать лучше.
