– Но ты сказал, что сделаешь все, что угодно. – Она бросила розу у его колен. – Займись со мной любовью.
Он содрогнулся всем телом, потом с трудом поднялся на ноги и с решительным выражением лица схватил ее в охапку. Она радостно вскрикнула, обвила руками его шею и положила голову ему на грудь. Она слышала громкие удары его сердца. Тело под мокрой рубашкой было горячим.
Пройдя коридор, он поднялся по неосвещенной лестнице, нашел ее комнату и, открыв дверь, спиной вперед вошел внутрь. Лампа у изголовья слабо освещала покрывало, которым была застелена кровать.
Он осторожно уложил ее и сам присел на краешек кровати. Потом, опираясь на руки, наклонился к ее лицу, вглядываясь в него жадным взглядом.
– Я и представить себе не мог, что адские мучения могут быть такими сладостными.
Она протянула к нему руки.
Все доводы разума, вся решимость, все годы, посвященные достижению единственной цели, – все было сметено откровенным призывом этого жеста. Он склонился над ней, закрыв собой свет от лампы. Ее шелковистая кожа манила сквозь прозрачную ткань платья. Рыжеватые кудряшки поблескивали в мерцающем свете, а глаза – янтарные с золотистыми вкраплениями – сияли от нетерпения. Он не мог на нее насмотреться. Не мог заставить себя оторвать от нее взгляд.
– Мне казалось, что я давно пропал, но я только теперь понял, что означает пропасть по-настоящему, – выдохнул он.
Он прикоснулся губами к нежной душистой коже над глубоким вырезом. Дрожь удовольствия сотрясла его тело, и он сам удивился силе своей реакции.
Она закрыла глаза. Он переместился вверх и, пробуя ее на вкус, провел кончиком языка по нижней губе. У нее участилось дыхание. Оставив губы, он проделал поцелуями дорожку вниз по грациозной шее. Шея выгнулась, чтобы открыть ему более удобный доступ. Доступ ему! Какое пьянящее чувство! Словно бредовые фантазии стали явью.
Заметив, как бьется пульс у ее горла, он прикоснулся кончиками зубов к этому уязвимому местечку. Как легко причинить ей боль. Она такая хрупкая. Но почему в таком случае ему казалось, что это он находится в опасности?
Ее платье промокло от соприкосновения с его мокрой одеждой, и ткань стала почти прозрачной, открывая взгляду грудь с сосками темно-розового цвета. Сдвинув в сторону тонкую ткань, он обнажил грудь. Она замерла, затаив дыхание. Он наклонил голову, покусывая соблазнительную округлость.
– О Господи! – изумленно выдохнула она. Ее реакция заставила дрогнуть его сердце, но он не остановился. Останавливаться было поздно. Он схватил ее нерешительно приподнявшуюся руку, не желая узнавать, хотела ли она его остановить или, наоборот, звала продолжить, и положил вдоль бедра, потом прикоснулся языком к животу, и она поежилась, ошеломленная интимностью этого прикосновения.
Его другая рука скользнула вниз по груди, все еще прикрытой прозрачной тканью, к женственному крутому изгибу талии и спустилась по напряженному бедру до колена. Ухватившись за подол платья, он поднял его.
С ловкостью, которой у себя даже не подозревал, он развязал атласные подвязки, поддерживавшие чулки, спустил до щиколотки один чулок по изящнейшей формы ножке, потом снял его, бросив на пол. Затем проделал то же самое с другим чулком. После этого, согнув ее ногу в колене, он заставил ее раскрыть перед ним ноги.
Она подчинилась, хотя рука, которую он все еще не отпускал, напряженно сжалась в кулачок, а во взгляде обращенных к нему глаз чувствовались и нетерпение, и настороженность.
Его желание достигло апогея, но он был полон решимости сделать так, как она того пожелает.
– Отпусти меня, – вдруг прошептала она. Вот, значит, как. Он не мог отказать ей, хотя больше всего на свете ему хотелось приласкать ее, овладеть ею, поиграть с ее телом, напиться допьяна всей этой сладостной женственностью, потеряться в ее блестящих кудряшках, оказаться в западне ее душистой шелковистой плоти. Но он выпрямился и отпустил ее запястье. Она нерешительно подняла руку и прикоснулась кончиками пальцев к шраму возле его губ. – Я никуда не уйду. Я твоя добровольная пленница. Разве ты не видишь? Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, Дэнд. Именно ты.
– Лотти, – только и смог он произнести. Он почти грубо схватил ее в объятия и поцеловал, запустив руки в густые волосы. Он сгорал от нетерпения получить то, что она могла ему дать. Перекатился на спину и притянул ее к себе так, что она оказалась распростертой на его теле. Одна его рука скользнула вниз по спине, другой рукой он обхватил ее затылок и впился в губы крепким поцелуем.
Его охватило лихорадочное желание овладеть ею немедленно. Он схватил ее за плечи, перевернул на спину и, прежде чем снова завладеть губами, издававшими, к его радости, чуть слышные нетерпеливые стоны, покрыл торопливыми поцелуями виски, веки, щеки и горло, мочки ушей и кончик подбородка. Его благие намерения делать все не спеша испарились, уступив место страстному желанию. Он хотел обнажить грудь, потянул вниз ворот и услышал треск рвущегося по швам платья. В тусклом свете обнажилась ее грудь – мягкие холмики с розовыми вершинами.
Он приподнял ее, взяв за талию, и прикоснулся губами к соску, почувствовав, как прикосновение отозвалось сладкой и острой болью в паху. Он уложил ее поудобнее, приспосабливаясь к ее телу, и услышал, как она что-то пробормотала, но благодарила ли она его или проклинала – этого он так и не понял.
– Ты должна хотеть меня, – грубо сказал он. – Желать меня.
Она отреагировала так, как будто этими словами он дал ей разрешение, которого она только и ждала. Она сорвала с его плеч рубашку, и на пол посыпались оторванные пуговицы. Ее пальцы немедленно нащупали проклятый шрам на его груди. Он остро почувствовал тот момент, когда она вздрогнула и отпрянула, поняв, что это такое. Скрипнув зубами, он приподнялся, подставляя тусклому свету свое тело и позволяя ей разглядеть клеймо. И замер в ожидании.
Шарлотте еще никогда не приходилось видеть ничего столь вызывающе мужского, как его тело. Оно было прекрасно – идеально скроенное, сильное и здоровое. Сильные руки со вздувшимися от напряжения мышцами удерживали его над ней. Широкие плечи сужались, переходя в мощную грудь. Рельефные мускулы на груди были покрыты темными волосами, которые, постепенно становясь гуще, сбегали ручейком по его животу, исчезая под поясом панталон.
Его вид разжег тлевшее желание, сосредоточившееся на непонятном утолщении, так интимно пристроившемся между ее ногами. Желание пульсировало внизу живота, в грудях, в губах. Она понимала, что следовало бы прикрыть свою наготу, но ей хотелось чувствовать, как ее обнаженная грудь прижимается к твердым мускулам его груди. Вот там... где выжжено позорное клеймо в виде розы размером с ее ладонь. Как, наверное, ему было больно! Как он страдал!
Она приподнялась на локтях и умышленно медленно прикоснулась губами к ужасному шраму. Он шумно втянул в себя воздух. Она снова нежно поцеловала его. Кожа его была горячей и влажной. Ее желание, нарастая, подогревало воображение и порождало непонятные дерзкие мысли. Ей хотелось того, чему она даже названия не знала, хотелось прикоснуться к местам, которые она не смог ла бы описать словами. Он пробудил в ней чувства, которые ей хотелось бы пробудить в нем.
