— Какую вещь?
— Моя мама тоже жила в Нью-Йорке. Может быть, она ходила в тот же самый поэтический кружок, что и твоя дочь. Наверняка не знаю. Я слышала, что стихи кружка печатали в сборниках. Но их нигде не найти. Вот мы и пришли к тебе — вдруг у тебя они сохранились.
— Хм, — опять буркнул старик и пристально посмотрел на Токо. — С виду молодая, а такая хваткая.
— Конечно. Не стоит меня недооценивать. В наше время не все девушки отплясывают на дискотеках. И не надо предвзятых мнений.
На этот раз старик тихонько засмеялся. Скрипуче, будто закашлялся, но все-таки он смеялся.
— Ты чем-то похожа на мою дочку. Такая же деловая. Книжки эти у меня остались. Показать?
— Конечно. Я ради них и пришла.
Старик кивнул и поднялся с места. Когда он двинулся на второй этаж, я зашептал Токо на ухо:
— Ну, ты даешь.
— Я таких дедушек очень люблю. Твой типаж.
— Обнадежила. Теперь я за свою старость не беспокоюсь.
Старик вернулся и бросил перед Токо пачку книжек. В каждой несколько десятков страниц, аккуратно сброшюрованы и переплетены. На обложке написано по-английски «Воспоминания о Центральном парке». Выпуски с первого по седьмой. Токо молча взяла в руки одну из книжек и стала читать оглавление. Если Юко писала под псевдонимом, вычислить его можно, только прочитав сами стихи. И то неизвестно, получится ли. Я тоже взял книжку и только открыл ее, как Токо закричала:
— Нашла! Я нашла мамины стихи. Она пользовалась псевдонимом. Дедушка, ты не отдашь мне все эти книжки?
Я был поражен. Но еще сильнее я поразился, когда старик с легкостью ответил ей:
— Бери. У меня этих книг куча. Солить их, что ли?! Возьми.
— Спасибо, — ответила Токо и поднялась с места.
Вставая, я подумал, что она ни в чем не обманула старика. У выхода она обернулась:
— Знаешь, дедушка, а может, у нас получится отомстить тем, кто убил твою дочь. Вот он отомстит.
— По крайней мере попытаюсь, — сказал я. — Обойдусь без помощи властей.
Но старик только тряхнул головой, наверное, мы его утомили.
Мы вернулись в машину, я сел на пассажирское сиденье и открыл оглавление сборника, который смотрела Токо. Список из двадцати имен. Среди них — Ёко Сибаяма. Но распознать псевдоним Юко я был не в состоянии. Разумеется, имени Юко Мацусита я там не обнаружил.
— Ты про этот сборник сказала, что в нем — стихи Юко? И где они? Как ты разгадала ее псевдоним?
— Очень просто. Поехали пока в сторону Сибуи.
Она завела машину. Я почувствовал резкий старт, но взгляда от оглавления не оторвал. Я по-прежнему не мог догадаться. Решил сдаться и посмотрел на Токо:
— Дай подсказку.
— А ты совсем несообразительный. Я сразу же поняла. Там есть одно очень поэтическое имя.
Я снова посмотрел на оглавление. Действительно, есть такое имя. Ёнэ Кудо. Но какое отношение оно имеет к Юко?
Похоже, Токо надоело ждать, когда я додумаюсь, и она сказала:
— Анаграмма. Простейшая анаграмма.
— Вот оно что, — выдавил я из себя. — Я не силен в головоломках, где надо разгадывать буквы алфавита. Иероглифы ее имени читаются как Ёнэ, да?
— Видимо, да. Она воспользовалась девичьей фамилией.
YONE KUDO. Если поменять порядок букв, то получится YUKO ENDO. Я посмотрел и другие сборники. Это имя встречается только в четвертом и пятом. То есть восемьдесят пятый и восемьдесят шестой годы, как написано на обложках.
— Полиции придется нелегко. Тут и псевдоним, и старик, который не собирается оказывать власти никакого содействия. Наверняка у Юкано была записная книжка, но он ни за что не станет ее показывать.
— Согласен, — ответил я, читая стихи Юко.
— Я в танка плохо разбираюсь. Скажи, если найдешь что-нибудь.
— В большинстве своем это лирические описания улиц Нью-Йорка.
В каждом из сборников было по двадцать стихотворений с простыми названиями «Цикл Пятая авеню», «Цикл Шестая авеню».
Столбами огня
в день кипящего масла
стоят небоскребы.
И ни одного на небе
пристанища не найти.
Улица в сумерках,
куски мяса шагают толпами.
Вот их остановил
сигнал светофора мякотью
рассеченного красного фрукта.
Я начал негромко читать первые танка из «Цикла Пятая авеню», и Токо попросила:
— Объясни, в чем смысл.
— Что тут объяснять, это не такие сложные стихи. В первом «день кипящего масла» означает солнце в разгар лета, которое светит так сочно и густо, будто пролили масло. Впечатления о городском пейзаже. В лучах этого солнца небоскребы кажутся огненными столбами. А «на небе пристанища не найти» значит нет способов убежать от этой нестерпимой жары. И мир, переполненный страданиями, который символизирует этот жаркий день, не меняется, и изменить его невозможно. Чувствуются нотки отчаяния. Но это мое личное мнение. «Куски мяса» во втором танка — это прохожие. Красный светофор Нью-Йорка, остановивший прохожих разных рас и национальностей, кажется ей гранатом с обнаженной мякотью. Вот о чем она пишет.
Некоторое время спустя Токо сказала:
— Мне было лет тринадцать-четырнадцать. Мама в то время счастливой не выглядела. Наверное, стихи об этом?
— Может быть.
— Но почему надо было похищать эти стихи у меня из квартиры? В чем причина?
— Действительно. — Ничего другого я сказать не мог.
Токо замолчала. Я читал стихи Юко. Закончив, я вернулся в начало и стал смотреть на одну танка не отрываясь.
Машина свернула с шоссе Дайити-Кэйхин на улицу Яманотэ. Остановилась перед светофором, на перекрестке около станции «Одзаки».
— Выйду здесь, — сказал я и открыл дверь. Посредине дороги.
Токо посмотрела на меня:
— Куда это ты собрался?
— Вспомнил об одном дельце. Я тебе позвоню.
В спину полетели ее ругательства.
Кажется, она орала: «Идиот!»
Но какие слова последовали дальше, я уже не смог разобрать. Зажегся зеленый, и машины, стоявшие позади нее, загудели. Внезапно «мерседес», как безумный, сорвался с места и с дикой скоростью исчез из поля зрения.
Я вошел в телефонную будку неподалеку от станции. Вставил карточку, набрал номер.
— Редакция журнала «Сан», — услышал я после первого гудка.
День сдачи номера прошел, сегодня — выходной. Для выхода на работу требовались веские причины. Может быть, этой причиной был я.
