Словно малые дети, они, смеясь и ругаясь, катались по полу.И тут открылась дверь и в кабинет вошла хмурая Ольга.
– Перестаньте! – воскликнула она. – Саша! Валера в коме!
Все еще хихикая, Саша сел на колени и рассеянно переспросил:
– Что?
– Я только что из реанимации. Валера в коме, – медленно ираздельно повторила Ольга.
Белов, Космос и Пчела тяжело дышали, не сводя с Ольгинедоумевающих глаз. Сказанное Ольгой слишком медленно достигало ихзадурманенных мозгов, и так же медленно с лиц друзей сползали беспечные улыбки…
Спустя двадцать минут, умывшись и приведя себя в порядок,притихшие друзья подошли к реанимационному боксу. Входить в него они нерешились, встали рядком у окошка в двери и заглянули вовнутрь.
Приглушенный свет ночника освещал стоящую вдоль стенразномастную аппаратуру, расцвеченную огоньками индикации. На экранеосциллографа непрерывной чередой бежали острые зубчики импульсов.
Посредине бокса лежал опутанный трубками и проводами Фил.Его лицо почти целиком скрывала маска аппарата искусственного дыхания, анезакрытые участки кожи поражали мертвенной бледностью.
Рядом с ним сидела сжавшаяся в комок Тамара. Сильноподавшись вперед, она держала в своих руках безжизненную ладонь мужа. По еелицу одна за другой катились еле заметные бусинки слез. И никто в мире не могих ни унять, ни утереть…
Эпилог
Солнце над Москвой только-только взошло. На Воробьевых горахдул резкий, пронизывающий ветер. Белый, Пчела и Космос в расстегнутых пальтостояли на своем старом месте – там, где семь лет назад давали друг другуклятву. Они молча смотрели на раскинувшийся перед ними город.
Очередной порыв ледяного ветра заставил Белова поежиться.
«Холодно как, – подумал он. – Зима еще толком не началась, ауже так холодно…»
Зима, действительно, только начиналась, и настоящие –жестокие и лютые – холода были впереди.
Повернувшись к друзьям, Саша протянул им руку с золотым«Радо», ее накрыла рука Пчелы с «Ролексом»… Они выжидающе взглянули на Космоса,но тот, подняв руку перед собой, показал им голое, без часов, запястье. Беловпромолчал и только печально кивнул головой.
Вдруг совсем рядом – метрах в десяти – остановилась видавшаявиды иномарка. В ее салоне гремела лихая, оглушительная музыка. Из машины,передавая друг другу бутылки с пивом, выбрались четверо совсем юных пацанов.Они по-хозяйски расположились на парапете и завели о чем-то разговор,поглядывая на своих соседей.
Было видно, что пацаны по достоинству оценили и их огромныйчерный «мерин», и крутой прикид, и джип с охраной чуть поодаль. Но они заметилии другое – разбитое лицо Космоса, мертвенную бледность Пчелы и угрюмый видБелого. Ребята явно догадались, что за люди оказались рядом с ними в такуюрань.
И вот что странно – несмотря на то, что пацанам, безсомнения, было понятно, кто эти трое, в их любопытных взглядах, тем не менее,отчетливо читались и восхищение и зависть.
Эх, Русь, Русь! Куда несешься ты?..
