— Давно это было? — спросил Мэк.
— Понятия не имею. — Аманда задрожала всем телом. — А какое сегодня число?
— Двадцать четвертое октября.
— О... — Голос Аманды осекся. Она без сил рухнула в кресло.
— В чем дело? — спросил Бэленджер.
— Он захватил меня ночью четырнадцатого июня. — В глазах Аманды отчетливо читались ее глубочайшее потрясение и горе. — В тот вечер магазин работал до десяти. Автор подписывал книги. Я добралась домой только к полуночи. У него была тряпка с какой-то химической дрянью. Как только я вошла в переулок, он заткнул мне рот и нос. — Она опять вздохнула. — Когда я проснулась, то лежала на кровати. Он сидел рядом со мной, держа меня за руку. — Она закрыла глаза, опустила голову и содрогнулась всем телом. По-видимому, это воспоминание было исполнено для нее особого отвращения. — И он сразу же объяснил мне, какой будет моя новая жизнь.
— Как он выглядит? — резко спросил Тод. — У него есть оружие? Чего мы должны ожидать, если дойдет до драки с ним?
— Он старый.
— Что-что?
— Намного старше меня. Старше вас. — Аманда взглянула на тридцатипятилетнего Бэленджера.
— Сколько ему лет? — спросил Тод.
— Я плохо умею определять возраст. Любой старше сорока...
— Вы думаете, что ему больше сорока? — уточнил Бэленджер.
— Да.
— Он что, действительно старик? Маловероятно, раз он смог справиться с вами.
— Возможно, ему за пятьдесят. Высокий. Тощий. Нервически тощий. С безразличным выражением лица. Даже когда он улыбается, оно остается совершенно равнодушным.
— Тощий парень пятидесяти с лишком лет? — К Тоду начала возвращаться самоуверенность. — Я думаю, что мы прекрасно сможем справиться с ним.
— Он очень сильный.
— Сильнее этого? — Тод помахал пистолетом.
— Он упражняется с тяжестями.
— Я уж точно не свихнусь от страха при виде тощего тяжелоатлета. — Тод взглянул на своих спутников. — Есть еще вопросы?
— Да, — сказал Джи Ди. — Какого хрена мы здесь торчим?
Мэк с нескрываемым сожалением посмотрел на Кору и кивнул.
— Точно. Берем золотишко и валим отсюда.
— А как быть с ними? — спросил Джи Ди.
— Привяжем их к креслам, — ответил Тод. Он взял молоток из руки Бэленджера и бросил его на груду снаряжения. — Пусть о них вместо нас позаботится Ронни. Тогда он будет виноват. Копы, наверно, спишут на него и того парня, которого ты сбросил вниз.
— Пожалуйста, — взмолилась Аманда, поднявшись с кресла, — заберите меня отсюда.
— Не можем.
— Помогите мне!
— Эй, мне очень жаль, но это из-за тебя он писает кипятком. Если мы попытаемся вывести тебя отсюда, он отправится за тобой, а значит, и за нами. Ты же не можешь считать нас такими дураками, точно?
— Ублюдок.
— Ну, если ты начала грубить, то будешь сидеть здесь. — Тод пихнул ее обратно в кресло. Джи Ди откопал в куче вещей рулон скотча.
— Лапочка, иди-ка на этот стульчик, — обратился Мэк к Коре.
— Ты, герой, сядешь сюда, — указал Тод. Последнее кресло стояло, подпирая дверь. — А тебе, Большие Уши, придется постоять здесь, возле балки.
Джи Ди ловко примотал предплечья Аманды к подлокотникам, а лодыжки к ножкам кресла. Затем он перешел к Коре.
— Эй, с нею займусь я, — сказал Мэк.
Бэленджер видел, как он щупал ноги и груди Коры, одновременно привязывая ее скотчем к креслу, точно так же, как это сделал Джи Ди с Амандой.
Потом они надели рюкзаки, вернулись в хранилище и наполнили монетами карманы.
— Мне крайне неприятно тратить впустую место в карманах, но мы должны взять рации на тот случай, если нам придется разделиться, — сказал Тод.
Неловко двигаясь из-за большого груза, они направились к двери. Тод держал ее под прицелом пистолета, а Мэк и Джи Ди разбирали баррикаду. Затем Мэк распахнул дверь и шагнул в сторону.
Раскаты грома сразу сделались громче. Стало слышно, как по балкону стучит дождь. В комнату ворвался холодный ветер.
Тод закричал, стараясь перекрыть шум бури:
— Ронни, тебе не о чем волноваться! Мы не возьмем твою подругу! Мы оставляем ее тебе! Да еще и с премией! Мы оставляем тебе нескольких ее новых приятелей! Они хорошо упакованы, как положено для подарка, так что тебе остается только радоваться! Мы тебе ничем не навредили! Мы уходим, и ты нас больше не увидишь! Кстати, если ты не знаешь: этот дом вот-вот взорвут. На следующей неделе припрется народ выгребать отсюда все, что тут есть! Так что тебе стоит перетащить свою лавочку в другое место! Надеюсь, то, что я рассказал, тебе пригодится. Извини, что мы ввалились без стука! Не поминай лихом! Мы уходим! Желаю хорошо повеселиться!
Трое бандитов надели очки и направились к лестнице. Однако Тод вдруг остановился и посмотрел на Бэленджера.
— Ты, наверно, уже понял, что я художник, человек искусства. — Он прошел через комнату и скрылся в спальне.
Ощущая, что все мышцы напряглись, Бэленджер повернул голову и увидел, как предводитель шайки вышел из комнаты, держа что-то в руках.
— Вот это нужно для полного завершения картины, — сказал Тод, приближаясь к нему.
— Нет! — воскликнул Бэленджер. Осознание того, что сейчас произойдет, привело его в безысходное отчаяние.
Тод сбросил с головы Бэленджера шлем.
— Пожалуйста, не надо... — Голос Бэленджера пресекся.
Тод держал в руках наволочку. Решительным движением он натянул ее на голову Бэленджера.
Глава 43
От нее сильно пахло старой тряпкой и пылью.
— Нет, — взмолился Бэленджер. — Снимите.
— Тогда шутка не получится!
Ослепший, охваченный паникой Бэленджер слышал, как Тод, тяжело ступая, шел по комнате.
— Всем пока! — весело бросил Мэк.
— Все было клево! — добавил Джи Ди.
Бэленджер слышал, как бандиты спускались по лестнице. Звук шагов становился все тише и тише.
Жестокая память вновь вернула его на тот деревянный стул, на котором он сидел, привязанный, в сложенном из бетонных блоков грязном здании в Ираке, с мешком на голове, а единственный из тех, к кому он попал в плен, владевший английским языком, грозил отсечь ему голову. До этого мгновения он был уверен, что ничего более ужасного уже не могло с ним случиться.
Теперь он понял, как сильно заблуждался. Второй раз оказался хуже. То, что происходило сейчас, было гораздо страшней. Почти непрерывные раскаты грома. Плеск ливня. Невозможность видеть сквозь наволочку хоть что-нибудь, кроме слабого света свечей и тусклого луча фонарика со шлема профессора, фонарика, продолжавшего бестолково светить вверх, хотя его луч с трудом пробивался через простыню, которой накрыли обезглавленное тело.
