– Гильдия, в самом деле? – Эйкин кивнул:
– Гильдии серебряных дел мастеров уже больше пятисот лет, – рассказал он. – Некогда Элбертон был гораздо больше. Когда Тирейн превратился в торговый порт, торговля в Элбертоне стала хиреть и наступили тяжелые времена, но гильдия серебряных дел мастеров никуда не переехала, да и большинство других тоже. В Тирейне-то цены с каждым годом растут, вот наши соседи из Сеннии (очень ловкие люди, кстати) и переплывают Южное море, чтобы здесь вести торговлю. Все, что они тут покупают, потом с большой выгодой перепродают в Баркоре.
– Понятно.
В Девондейле у отца Лары была красильня и кожевенная мастерская, так что девушка, помогавшая ему чуть не с детства, прекрасно разбиралась в сложностях деловой жизни.
– Скорее бы до города добраться, – сказал Эйкин. – Не очень-то мне хочется путешествовать по этой дороге ночью.
– Выбора у нас все равно нет, – мрачно откликнулась Лара.
Оба замолчали. Девушка заметила, что ее спутник стал внимательнее всматриваться в тени вдоль дороги. К счастью, последние несколько миль они проехали без всяких приключений.
Элбертон оказался именно таким, каким его описывал Эйкин: просто ряд улиц, большинство из которых в этот час были совершенно безлюдны. Немногие прохожие, которых они встретили, бросали на путешественников подозрительные взгляды и торопливо шли дальше. Впереди Лара увидела спокойно текущие воды Рузелара.
– Пристань находится в конце этой улицы, – показал Эйкин. – Отсюда видны уже корабли.
– Вижу, – ответила Лара. Она собиралась сказать что-то еще, но вдруг сморщилась, потянула носом воздух и спросила: – Боже мой, что это за кошмарный запах?
Эйкин тоже скорчил гримасу:
– Наверное, кожи дубят. Если память мне не изменяет, гильдия кожевенников находится за пристанью. А квартал прядильщиков шерсти вон там, слева.
Вывески многочисленных лавок, запертых на ночь, изображали все мыслимые товары – от рубашек до одеял. Уличные фонари рисовали на земле желтые круги света.
Вот показался изящный дом, на фасаде которого висел большой красный фонарь. Две девушки, едва ли намного старше Лары, стояли на тротуаре. Спереди вырез на их платьях был так глубок, что Лара открыла рот от изумления. Обе показались ей довольно привлекательными, хотя излишество макияжа и вредило впечатлению. Одна из девушек – блондинка – улыбнулась Эйкину, пристально глядя на него.
– Ты знаком с этой девушкой?
– Гм… ну не совсем… – ответил Эйкин и слегка покраснел.
– Странно, она тебя, кажется, узнала… Никогда не видела такого глубокого выреза, – добавила Лара, понизив голос. – Не понимаю, как можно в таком виде на людях показываться. И как она на тебя нахально уставилась! А если бы ее родители заметили?
– Не думаю, что ее родители живут в Элбертоне, – сказал Эйкин, оглядываясь через плечо.
– В самом деле? – удивилась Лара, задумавшись над новым для нее явлением – молодыми девушками, которые живут отдельно от родителей. – Они входят в какую-то гильдию?
– Гмм… вряд ли. – На этот раз пришел черед Эйкина удивиться новизне идеи.
Еще несколько кварталов они проехали молча, а затем Лара решилась спросить:
– Эйкин, что это был за дом?
– Понимаешь, это объяснить не очень просто… – начал ее спутник, стараясь не смотреть девушке в глаза. – Обычно такие дома называют…
– Ладно, неважно, мастер Джибб. Я уже сама догадалась. – И Лара презрительно фыркнула.
Эйкин глубоко вздохнул и некоторое время сосредоточенно поправлял что-то в уздечке своей лошади.
Еще несколько улиц – и вот путники подъехали к «Ничейной Гостинице». Из конюшни вышел человек, чтобы увести их лошадей. Пока Эйкин обговаривал с ним цену постоя, Лара рассматривала здание. Оно было гораздо больше, чем «Роза и Корона» в Девондейле, на окнах стояли горшки с цветами. Крыша была покрыта красной черепицей. Сквозь широкое окно, составленное из нескольких раскрашенных стекол, которые образовывали красивый узор, Лара увидела множество людей, сидевших в общей зале.
Когда Лара и Эйкин вошли внутрь, никто не обратил на них особого внимания. У камина на стуле сидел менестрель и играл на мандолине, напевая старинную балладу о гибели Кэтрин и Ролана, юных любовников, которые бросились со скалы в море. Когда он закончил петь, слушатели одобрительно захлопали в ладоши и потребовали еще песен.
Лара оглянулась по сторонам. Все было для нее ново: и веселые желтые занавески на окнах, резко контрастирующие с темным деревом рам, и флаги Элгарии, Селении и еще какой-то страны, висевшие над камином, и дощатый пол, посыпанный опилками, и картины на стенах, изображавшие корабли. Вся обстановка дышала уютом и удобством.
– Я сейчас вернусь, – произнес Эйкин. – Забыл скрипку в седельной сумке. Жди меня здесь.
Лара кивнула и подошла к ближайшему столу.
Сидевшие в углу мужчина и женщина в богатых одеждах бросили на нее мимолетный взгляд и, не ответив на ее улыбку, снова занялись своими напитками. Трое мужчин, похожих на матросов, с грубыми лицами и татуировками на руках, обернулись и с интересом посмотрели на девушку. Хотя от их внимания Лара почувствовала себя неловко, она не отвела глаза, и матросы отвернулись первыми.
На другом конце залы симпатичная служанка в нарядном белом переднике наливала из кувшина эль двум мужчинам и их дамам. На зеленых плащах мужчин были вышиты золотом инициалы герцогини Элиты. Одна из женщин, пухлая блондинка, улыбнулась и кивнула Ларе, но ни один из мужчин даже головы не повернул. Лара была скорее рада этому: Эйкин рассказывал ей, что семейство герцогини состояло в близком родстве с королем Малахом и на протяжении нескольких поколений правило Берном, южной провинцией Элгарии.
Менестрель запел очередную песню, и все посетители постоялого двора повернулись к нему. Лара хотела последовать их примеру, но тут кто-то положил руку ей на плечо. Один из матросов, которому выпивка придала смелости, решился подсесть к ее столу. Это был мужчина со смуглым лицом и совершенно черными волосами, довольно красивый. На вид лет ему было примерно столько же, сколько Эйкину. В левом ухе у него висела золотая серьга, а волосы были завязаны пучком на затылке.
– Привет, подружка, – сказал он, улыбаясь. – В первый раз в город приехала? – Оуэн положил ладонь на ее руку.
– Да, в первый, – ответила Лара, – но мы с вами, кажется, не знакомы.
Она попыталась высвободить руку, но Оуэн сильно сжал ее:
– Не знакомы? Что ж, это легко поправить. Оуэн Велч, к твоим услугам. А ты кто?
– А я девушка, которая ждет, что ее друг вот-вот вернется, – ответила Лара.
– Друг – это тот тип со светлыми волосами, с которым ты вошла? По-моему, он свалил и оставил тебя без всякой защиты.
– Он сейчас придет, – спокойно парировала Лара. Оуэн самодовольно обвел глазами залу:
