я увидел внутри, поразило меня до глубины души. Чрево этого воплощения зла оказалось обиталищем сотен тысяч злодеев: убийц и воров, насильников и грабителей. Там они вынашивали свои страшные планы, чтобы потом дракон выплюнул их в реальный мир. Грязь, слякоть и тусклый серый свет наводили беспросветную тоску, а соседство преступников рождало в душе чувство безысходности и жалости к этим несчастным «детям зла».
Только там, внутри чудовища, я понял, какую непосильную ношу взвалил на себя. Один против целой армии носителей зла я не мог ничего сделать. От этих мыслей у меня опустились руки, и я собрался было покинуть эту преисподнюю, но один из обитателей драконьего чрева, сам не зная того, помог мне. Преступники — они всегда преступники, даже по отношению к своим, и в первую очередь — к себе. Он принял меня за одного из собратьев и из озорства сказал мне, что, если пригвоздить скорпионий хвост дракона к земле, чудовище на какое-то время лишится возможности жалить. Что я и сделал. Я выскочил из раскрытой пасти дракона и устремился к его хвосту. Словно почувствовав неладное, он размахивал им так сильно, что я долгое время не мог к нему подойти. Когда же я оседлал хвост, мне стоило огромных усилий удержаться на нем. И только после десятой попытки мне удалось вонзить меч и пригвоздить жало к земле. Дальше же произошло нечто очень странное: неожиданно дракон покрылся сетью трещин и вскоре рассыпался на бесчисленное множество кусков.
Я уже праздновал победу, когда вдруг увидел, что каждый кусок превратился в ядовитую змею. Все эти гады тут же расползлись по земле, а я вернулся сюда.— Рыцарь Очень Печального Образа тяжело вздохнул, пожал плечами и закончил: — Уж не знаю, есть ли какой-нибудь толк от подобных побед?
— Толк есть всегда,— со знанием дела уверенно заявил Синий Друг.— Если злу давать абсолютную волю и не трогать его, оно вырастает до невероятных размеров и накрывает собою землю. Я, например, в стране Глубокого Сна боролся с многоруким гигантом. Он шел по земле и уничтожал все живое, что ему попадалось на пути. Там, где он проходил, оставалась безжизненная пустыня. Я попытался было его остановить, но у меня ничего не вышло — гигант не обратил никакого внимания на мои комариные уколы.
Самое интересное, что кругом стояли люди. Они равнодушно смотрели, как многорукий с корнями вырывает деревья, вытаптывает траву, уничтожает зверей и птиц. Единственное, что я смог сделать — это уговорить несколько человек идти следом за злодеем и засаживать пустыню новыми деревьями и кустарниками, выпускать на волю животных и птиц. И когда многорукий гигант обернулся и увидел людей, возвращающих земле жизнь, он затрясся от злобы, покрылся черными трещинами и рассыпался на тысячи и тысячи кусков, которые потом превратились в саранчу и разлетелись по всему свету. Зато люди с удвоенной силой принялись засаживать землю деревьями и травой. За этим занятием я и оставил их, а сам вернулся сюда.— Синий Друг снисходительно посмотрел на Рыцаря Очень Печального Образа и добавил: — По-другому противостоять этому злу никак не возможно.
— А я попал в такую темень,— начал свой рассказ Павлик,— что не увидел даже, куда попал.
— Хорошее начало,— рассмеялся Синий Друг.— Он увидел, что ничего не увидел.
— Такое бывает,— сказал Домовой.— Когда Флоринда читает свой роман, я понимаю, что ничего не понимаю.
— Да ты же почти Сократ, дорогой Домовой! — воскликнул Синий Друг.— Правда, он сказал: «Я знаю, что ничего не знаю». Столько лет прожил с тобой и даже не подозревал о твоих выдающихся философских способностях.
— Нехорошо,— перебил его Рыцарь Очень Печального Образа.— Дайте же рыцарю дорассказать свою историю.
Все немедленно замолчали, и Павлик продолжил:
— Вначале я не знал, что нужно делать. Я боялся сойти с места, чтобы не свалиться в какую-нибудь яму. Боялся пошевелиться и выдать себя, ведь рядом могли оказаться злобные чудовища. Мне было страшно даже дышать и моргать. Темнота была густая, как кисель, и мне казалось, что она живая. Отовсюду раздавались какие-то стоны и вопли, и вскоре я почувствовал, как в голове у меня тоже постепенно наступает такая же темень. Это еще больше напугало меня. И тогда, чтобы отвлечься, я начал вспоминать все, что проходил в школе: повторил таблицу умножения, вспомнил последний урок географии, потом начал вспоминать книжку, которую недавно прочитал. И чем дальше я вспоминал, тем светлее становилось вокруг меня. И тогда я понял, как бороться с этой темнотой. Добил я ее стихотворением, за которое на уроке получил четверку. После этого темнота развалилась на многие кусочки, и эти черные тени расползлись по всей земле, а я вернулся сюда.
— Достойная победа,— одобрил Рыцарь Очень Печального Образа, и все обернулись к Домовому, чтобы послушать его историю, но тот лишь пожал плечами и смущенно проговорил:
— Я не рыцарь и никакого такого подвига не совершил. В стране Глубокого Сна я попал в обычный крестьянский дом и успел только расчесать двум старым клячам гривы да заплести их в косы.
В это время из дворца вышел дворецкий в белой ливрее, и, увидев его, все замолчали.
— Пройдите во дворец, рыцари,— обратился к ним старый слуга.— Фея страны Белых Снов ждет вас.
Когда вся процессия поднялась по белой дворцовой лестнице и вошла в тронный зал, Фея поднялась им навстречу и добросердечно сказала:
— Здравствуйте, рыцари. Рада вас видеть у себя целыми и невредимыми.— Присутствующие нестройно ответили на приветствие, и Фея продолжила: — Вы избавили мою страну от нашествия кошмаров, и я хочу отблагодарить вас за доблесть и преданность добру.
— Не стоит беспокоиться, Ваше Величество,— пролепетал Синий Друг.— Уже то, что мы имеем возможность лицезреть вас, для нас большая награда.
— Да, Ваше Величество,— поддержал его Рыцарь Очень Печального Образа.— Лицезреть вас — уже большая награда, так что не стоит беспокоиться.
— Да не беспокойтесь вы, Ваше Величество,— вторил им Домовой.— Лицезреть вас уже есть большая награда, но если вы настаиваете...
Андрей с Павликом переглянулись, одновременно рассмеялись, а Фея, улыбнувшись, ответила:
— Я бы наградила всех вас рыцарским званием, но в этом нет никакой необходимости — вы уже рыцари и неоднократно подтверждали это. Поэтому я исполню по одному вашему желанию. Просите что угодно.
— Любое желание? — недоверчиво переспросил Домовой и тут же получил от Синего Друга локтем в бок.
— Абсолютно любое,— подтвердила
