что теряет силы бежать, что возраст и грузность уже не позволяют участвовать в кажущемся бесконечным преследовании, вытащил из-за пазухи пистолет. Остановившись и еле сдерживая учащённое дыхание, он вытянул с оружием руку и прицелился, пока беглец не успел скрыться за новым поворотом.
Оглянувшийся преследуемый в ответ успел выхватить свой пистолет и без ожидания сразу выстрелить. Раненый в грудь у плеча Тико попал в руки Петра. Тот поддержал его, уставившись вслед скрывшемуся за углом беглецу, и понимал, что снова упустили. Только молниеносной силой вера в победу вернулась с появлением позади группы полицейских. Они не останавливались, словно давно преследовали их всех.
Один из них помог Петру усадить Тико к стене дома, и Пётр смотрел на кивающего, кажущегося несильно раненым друга. Тот махнул рукой на угол, снова кивнул. Улыбнувшись в ответ, Пётр сорвался с места и подбежал к углу дома, остановившись с победным видом.
Полицейские оказались вовремя и не позволили почти перелезшему через ограду беглецу осуществить задуманное. Они сняли его с решётки, связали тугой верёвкой руки, силою заставили сесть на землю, а маску с лица сорвали...
- Поймали? - спросил через усиливающуюся боль Тико, и Пётр, уставившись на беглеца, поправил треуголку:
- Ещё как. Я скоро...
Он медленно подошёл к уставившемуся в ответ беглецу. Полицейские крепко держали того в руках. Маска черепа лежала рядом, и Пётр узнавал лицо схваченного. То самое, которое, как помнил, видел часто в кафе в Стокгольме, когда в течении последних месяцев обедал там с Ионой.
Вспомнив слова Ионы о моряке, когда она его признала, Пётр усмехнулся и сказал на французском:
- Да, это ты... Моряк...
Только тот отвечать будто и не собирался. Он смотрел с широко раскрытыми глазами, вдруг делая вид, что не понимает ничего и не знает, что происходит. Он начал что-то взволнованно говорить на итальянском, а подошедший к Петру явившийся Занетти кивнул:
- Он не понимает, зачем за ним гнались и кто вы все такие.
- А я ещё удивился, почему он опять эту маску надел? Почему явился вновь? Я так надеялся пообщаться, - взглянул исподлобья Пётр.
- Пообщаетесь теперь, - кивнул с пониманием Занетти. - Сначала арестую, уведу, а потом жду.
- Убежит, допрашивать буду жестоко, - еле сдержал ухмылку Пётр. - И пришлите мне в гостиницу лучшего врача... Прошу...
- Врач будет. Мы помогаем друг другу. Всё будет, как условлено ещё осенью, - доброжелательно ответил Занетти. - Уверяю, мои ребята работают ответственно. Его не упустят. Ну, а то, что он итальянец, так это точно. Никакого акцента, да и внешне... Вы же видите. Тёмные выразительные глаза, волосы, цвет лица смуглый. Он наш!
- Да, вижу, тёмная личность, - снова поправил треуголку Пётр и откланялся, улыбнувшись на прощание добродушно засмеявшемуся над его колкостью Занетти.
Пётр поспешил вернуться к Тико, которого пара полицейских уже помогла поднять. Рана была затянута каким-то куском тряпки. Тико придерживал её рукой и, казалось, еле держался. Сил у него становилось меньше.
Но пара полицейских помогла дойти и до гостиницы, а там - до комнаты, где, устроив раненого в постели, обещали, что врача пришлют немедленно...
- Пришлют, - верил засмеявшийся Тико, придерживая рану. - Итак? Кем же тот череп оказался?
- Тот, о ком я в последнее время всё чаще думал, - слабо улыбнулся Пётр и сел на стул рядом, чтобы всё рассказать...
Глава 10
Перед тем, как войти в его с Ионой гостиничную комнату, Пётр остановил взгляд на высокой вазе рядом. Роскошные бордовые розы стояли в ней, словно на дворе было лето и их только что срезали с клумбы. Взяв один из цветков, Пётр насладился сладким ароматом.
- Надеюсь, ты всё же ждёшь, - взглянул он на дверь и, спрятав розу за спину, медленно вошёл в комнату.
Было темно, но от света свечей на столике виделась стоящая у окна Иона. Она была в роскошном красном платье и чёрной кружевной маске. Свет свечей весело играл рядом, и Иона от радости видеть вернувшегося любимого, игриво прикусила губу. Взяв бутылку коньяка, она стала наливать его в рюмку. Свет свечей заискрился и там, словно звал, манил. Подмигнув любимому через разрез своей маски, Иона кокетливо улыбалась и протягивала рюмку напитка.
Пётр, восхищаясь такой встречей, медленно подошёл и протянул розу. Он отдал её милой, а сам принял рюмку коньяка. Вдохнув аромат напитка, как вдыхала аромат розы счастливая Иона, Пётр сделал глоток:
- Боже... Мой любимый... Здесь почти всё, что я люблю...
- Не хватает лишь детей, - с подступившей тоской подтвердила Иона и снова вдохнула аромат прекрасной полученной розы. - Я не ожидала, что ты подаришь вдруг её.
- Я не ожидал, что ты отыщешь здесь коньяк, который люблю, и встретишь меня такой, - игриво заключил Пётр её в объятия.
Он отставил рюмку на столик. Иона отложила туда же свою розу. Губы скорее нашли друг друга, и оба ещё долго наслаждались жаркими поцелуями, опустившись вскоре на постель, где весь мир стал их миром, где только ласка, наивысшее блаженство и пик счастья.
- Как же я люблю тебя, - поглаживая обнажённую грудь милого после их восторженного танца тел, нежно сказала Иона, когда отдыхала в его объятиях.
