в комнате за занавесками. Антон придвинулся поближе к папе, прижался к нему. Он девушку не осуждал. Нагрубила, потому что не видела кому, а едва взглянула… Папе невозможно отказать, так уверенно и свободно он держится. В распахнутом плаще, высокий, добрый.
Появилась с линейкой. И какой! В сто раз лучше, чем у Голышка. Масса кружочков и других удобных прорезей. Нарисовать танк при помощи этой линейки — пара пустяков.
Папа все больше расходился.
— Домой мороженого купим? Со льдом.
Тележка с мороженым — такая же, как и у газировщицы, на велосипедных колесах, только вместо баллончиков с сиропом — тяжелые металлические крышки. Дымятся, когда их открывают. Это испаряется искусственный лед. Если его кусок бросить в стакан с водой, он, шипя и булькая, будет носиться по поверхности и таять, а из стакана повалит пар. Антону нравилось это зрелище, и папа в придачу к брикетам пломбира выпросил у продавщицы немного льда.
Антон уже не в состоянии был восторгаться и благодарить. Руки заняты, ноги едва идут. Он обессиленно позевывал.
Нагруженные покупками, протиснулись в метро. Папа протянул контролеру желтые билетики с буквой «М» посредине. Гладкая спина эскалатора под ногами ступенчато выгнулась. Справа и слева ползли две черные толстые змеи. Несомненно, удавы. Дедушка никогда не позволял до них дотрагиваться: «Не хватайся за резину. Смотри, сколько народу за нее держится. На ней масса микробов». А папа — может быть, увидел, какой Антон измученный, — взял у него коробку с мороженым и велел положить на удава ладонь.
Поезд мчал их в темноте. Свет, падавший из вагона, выхватывал во мраке то кусок побеленной стены, то сплошные ряды черных шлангов. Для чего они? Чтобы по ним подавать в дома воду?..
Ехали недолго, а небо успело затянуть тучами.
— Дождик, кажется, накрапывает, — вытянул руку ладонью вверх папа.
— А если дождик накрапывает, можно сказать, что он в крапинку? — спросил Антон.
Папа захохотал.
Во дворе гуляли все, кроме Полины. И Сашка был тут. Антон пожалел, что аквариум упакован. Но они, видно, догадались, с чем он вышагивает, проводили завидущими взглядами.
Мамы дома не было, а дедушка с бабушкой давно ждали их обедать. Но прежде папа снял с банок крышки.
— На всякий случай, — сказал он. — Чтоб рыбки не задохнулись.
После салата был овощной суп со сметаной. Сметану бабушка зачерпывала из банки деревянной расписной ложкой, потом ею же ела. Папа салфетку за ворот не продел, отложил в сторону вместе с перетягивающим ее желтым кольцом.
— Я утром был у знакомых, — посматривая на дедушку, говорил он. — И у них видел любопытную вещь. Сейчас, оказывается, вместо таких ламп, как у нас, ставят лампы дневного освещения. Люминесцентные.
— Постой, постой? Это как же? — живо интересовался дедушка.
— Они как трубочки. И у этих свет желтый, а у тех — белый. Будто на улице днем. Считается полезным для зрения. Что, если и нам такие сделать?
Дедушка думал.
— Я тебе, Костя, так скажу. Если полезно для зрения, нужно ставить.
На второе был жареный судак, на третье папа разделил начавшее подтаивать мороженое. Кусочек Антон отнес бабе Лене. Не утерпел, побежал к рыбкам. Тигровые меченосцы собрались у поверхности, захватывали воздух открытыми ртами.
Опыт со льдом отложили до маминого возвращения и стали распаковывать аквариум. Папа курил. Антон не решался ему сказать: вместе с воздухом рыбки могли вдохнуть вредный никотиновый дым…
Песок взяли в парадном, из дощатого ящика. Папа промывал его в тазике под раковиной. Мутную воду сливал — и так до полной прозрачности. Грунт получился превосходный. Растения тоже промыл под слабой струей. Посадили в песок, корни укрепили камешками.
Затем папа занялся изготовлением рефлектора. Взял у бабушки жестяную консервную банку, разрезал ее пополам ножницами. Внутрь отрезанной половины вставил патрон с лампой. О такой замечательной, с подсветкой, квартире рыбки, наверно, и не мечтали. Аквариум сделался похож на живую картину в раме: покачивались растения, редкие пузырьки воздуха взлетали вверх…
Позвали дедушку, бабу Таню и бабу Лену. И при них Антон торжественно выпустил рыбок в новый, не обжитой еще дом. Сперва больших меченосцев. А следом осторожно перелил вместе с водой тигровых — они стрелками разлетелись в разные стороны.
Жаль, мама не видела этого праздничного момента. Но у нее появлялось и серьезное преимущество: прийти и поразиться — не было ничего, и вдруг такая красота!
— Доволен? А теперь за уроки, — вернул его к будничным заботам папа.
Антон покормил рыбок сухой дафнией, тщательно растирая ее пальцами. Достал учебники. Чтобы не мешать, папа ушел в мастерскую. Читая, Антон то и дело поглядывал на рыбок. Большой меченосец-самец подплыл к кормушке и начал есть. Маленьких тигровых он отгонял, чтоб не мешали ему своей суетней.
Решил задачку и пошел сообщить об этом и о проголодавшемся меченосце папе. Папа — в серой шерстяной рубахе, мягкой и ворсистой, Антон любил к ней прижиматься — сидел на кушетке и держал перед собой на вытянутых руках зимний пейзаж.
— Знаешь, — сказал он. — Я, пожалуй, выйду… Маму встречу…
— Возьми меня с собой, — стал просить Антон.
— В другой раз. Ты же еще не все сделал.
Ушел.
Антон сходил к дедушке с бабушкой. Они пили чай и слушали новости. Его угостили конфетой. На обратном пути задержался у ходиков. Гире совсем немного осталось до пола.
Вернулся к аквариуму. Теперь дафнией лакомились тигровые меченосцы. Пришла их очередь. А большой меченосец начал ухаживать за самкой. Следовал за ней повсюду.
— Рыбки, рыбки, поговорите со мной, — попросил Антон.
Молчали. А на улице зашуршал дождь.
Стукнула входная дверь. Антон выскочил из комнаты. В прихожей, держась за стену, стоял папа. Плащ на нем потемнел, с волос стекала вода.
— Антон, — невнятно произнес папа. — Я ее не дождался.
Из комнаты гуськом, подталкивая друг друга, выбрались дедушка и баба Таня.
— Папа, — сказал папа, обращаясь к дедушке. — Я ходил сейчас встречать Лидию и договориться насчет дневного освещения.
— Хорошо, Костя. Иди ложись, — нетерпеливо и не скрывая досадливой гримасы, сказал дедушка.
Папа двинулся по коридору. Темная мокрая полоска на уровне его ладони тянулась вдоль стены до самого закутка. Там, возле ходиков, папу качнуло. Он взмахнул рукой и, чтобы удержать равновесие, ухватился за цепочку. Бухнула в пол тяжелая гирька, часовой домик обрушился на папу и покатился к умывальнику.
Дедушка и бабушка побежали к папе, повели его в мастерскую. Антон пронесся за ними, подобрал гирьку и покореженные ходики. Укрылся в комнате. Маятник здорово согнуло, кое-где отлетела краска с циферблата. Цепочка лопнула. И стрелки, прежде тугие, теперь вращались расхлябанно.
Пришел дедушка. Хотел погладить его по голове. Антон увернулся.
