тумблерами, меняя изображения на экранах. Казалось, что он уже забыл о двух людях, которых только что хладнокровно пристрелил, и трупы которых лежали на полу позади него. Старик полностью углубился в созерцание мониторов.
— Когда подъедет черный «Ауди», скажешь мне. Ты как? — старик вопросительно взглянул на меня. — Возьми себя в руки. Чуть-чуть осталось. Достань свой пистолет и положи на стол перед собой. Если что — направляешь на дверь и жмешь на курок. Целиться не надо.
Я трясущимися руками достал «Глок» с уже навинченным глушителем и положил на стол перед монитором.
— Проверка связи.
Старик дотронулся пальцем до уха, и у меня как будто в голове прозвучал его голос.
— Меня слышно? Теперь ты.
Я автоматически тронул черную пуговку в ухе, кивнул и произнес бесцветным голосом:
— Слышу.
Старик встал и как бы перетек к двери. Теперь его движения потеряли старческую медлительную неуклюжесть и стали плавными и стремительными, как у хищника на охоте. Он бесшумно вышел, прикрыв за собой дверь.
Я остался стоять, ошеломленно глядя в монитор, на котором молодая девушка в стрингах у кровати медленно, с явным удовольствием, надевала бюстгальтер. Потом она легла на кровать и вытянула свои стройные ноги, с безмятежной улыбкой глядя в потолок…
15
Черный «Ауди» еле полз по вечным пробкам Нахимовского проспекта.
Полковник Кравцов в нетерпении поерзал на заднем сидении, поменял позу и достал широкую, черную с золотистыми буквами, пачку сигарет «SOBRANIE BLACK RUSSIAN». Пачка этих сигарет всегда предупредительно лежала вместе с зажигалкой Danhill «GOLD APEX» в маленьком баре, расположенном в задней части посередине салона машины.
Кравцову нравилась красивая жизнь, и эта зажигалка, которую подарили ему на день рождения, когда он работал в вашингтонской резиденции, служила напоминанием о личной исключительности и, одновременно, об упущенных когда-то возможностях. Таких зажигалок было всего 50 штук — номерных, выпущенных в честь Элвиса Пресли.
Плотно, качественно набитая сигарета с золотым фильтром удобно легла между пальцами, и, щелкнув золотой зажигалкой, Кравцов прикурил, затянувшись и выдохнув густой маслянистый дым шикарной жизни в салон своего автомобиля. Кроме него, никому не разрешалось курить в этой машине.
Ему не терпелось увидеть Вику. Позавчера она встречалась с одним капитаном из кремлевской охранки в ночном клубе «Ангел» на Старом Арбате. Нужно было назначить ей день их следующей встречи в номере для съемки компромата. Скоро наступит решающий момент, и необходимо иметь рычаги воздействия на всех уровнях кремлевской челяди.
Ну и кроме того, при воспоминании о предстоящей встрече ему становилось приятно тепло от вожделения совсем иного свойства.
Последние семь лет полковник Алексей Владиславович Кравцов чувствовал себя весьма комфортно, несмотря на ряд досадных изменений в своем статусе. И вот этот самый статус он и собирался вскорости повысить и упрочить. По сути, последние годы он интриговал и весьма успешно. Все те навыки полевого агента, которые были максимально обострены и доведены до паранойи, несколько притупились от сытых лет проживания в комфорте. Уроки конспирации и насилия, дезориентации и шантажа, знакомство с миром шифров, кодов, фальшивок, методы саботажа, шпионская деятельность, разведка, наблюдение и слежка, познание способов распоряжаться чужой жизнью, методы допросов, усвоенные им за годы профессиональной деятельности, оказались весьма полезными в подковерных дворцовых играх. Понятия нравственного порядка не донимали его. Уже давно их вытеснили соображения целесообразности: если что-то шло ему на пользу, то оно считалось моральным, и наоборот, если нет, то — аморальным и безнравственным. Полковник искренне полагал, что все виды долгов он уже отдал, и остался один единственный долг — долг перед самим собой. И он получал удовольствие от жизни, от власти над людьми и от предвкушения новых побед.
Наконец машина повернула направо, на узкую улочку, не доезжая до Севастопольского проспекта. Вдали слева блеснул медью фрегат, установленный на шпиле памятника, посвященному героизму и доблести моряков-черноморцев.
Солидно приминая широкими протекторами плохо уложенный асфальт, черный «Ауди» медленно проехал мимо автомойки в сторону аккуратного одноэтажного здания. Кравцову надоело сидеть в машине и не терпелось выйти из салона. Сопровождаемый завистливыми взглядами трудяг из мойки, автомобиль проехал мимо и торжественно остановился у двери «явки» — так называл Кравцов бордель, подсознательно отдавая дань приличиям.
Водитель, рослый парень из «Альфы», открыл дверь, и полковник тяжело вышел из машины.
— Помой тачку. — Кравцов кивнул в сторону мойки. — И ровно через час, чтобы ждал у двери.
Водитель подобострастно кивнул и бесшумно захлопнул дверь автомобиля за хозяином.
Полковник Кравцов шел по пустынному коридору, предвкушая встречу с Викой. Он расслабился, зная, что его ожидает буквально через несколько минут за дверью. Камеры слежения в номере должны были быть уже давно отключены, и в остальных номерах по его распоряжению никого не должно быть. Он опаздывал, но это его не беспокоило — не впервой. Гораздо больше беспокоила его предстоящая встреча с генералом Лебедем. Очень скоро его регулярное общение с генералом должно было принести плоды. И он предвкушал результаты с большим вожделением, чем встречи с Викой. Главное, чтоб ничего не сорвалось!
Он толкнул дверь номера. В проеме открывающейся двери был виден соблазнительный изгиб спины уснувшей Вики. Стараясь не шуметь, Кравцов вошел в комнату. Вдруг резкий захват сзади за шею заставил его напрячься, и он автоматически подогнул колени, чтобы увлечь вниз в падении невидимого противника. Его локти, резко с разворота, безуспешно рубили воздух сзади, стараясь выцепить тело врага. Но, плотно прижатая к лицу, резко пахнущая ветошь все больше замедляла его движения и реакцию, лишая сил и погружая в ватную дрему. Мягкая темнота окружила его, и он безвольным кулем упал на пол…
… Гул высоковольтных проводов возник откуда-то из кромешной тьмы, и вместе с гулом вдали появилось маленькое поблескивающее пятно. Гул становился все громче, пробираясь под кожу, вызывая болезненный зуд где-то там — в глубине сознания. И каждая клетка мозга, впадая в резонанс с этим всепоглощающим гулом, казалось, жила своей жизнью. Вместе с Гулом увеличивалось и Светлое Пятно. Оно становилось все больше и больше, сверкало все сильнее и сильнее. И в конце, приблизившись вплотную друг к другу, Гул и Пятно слились в одно вибрирующее Нечто, и это Нечто оглушительно взорвалось ослепительно-возбуждающим грандиозным фейерверком в мозгу и в паху. От этого «взрыва» его веки дрогнули.
— Алексей… открой глаза. Ты меня слышишь? …
Божественный голос откуда-то сверху, из Вселенской Доброты…
Теперь ощущения изменились. Гул исчез. Вспышка ушла в небытие. Исчезло возбуждение…
Наступило СЧАСТЬЕ… ровное, комфортное, убаюкивающее…
И этот голос! … Божественный! Искренний! Глубокий! …
Захотелось открыть глаза… Увидеть ЕГО —
