Книга Заговор Важных - Жан д'Айон

По мере продвижения вперед бивуаков становилось все больше, а на краю леска, где начиналась обширная болотистая равнина, покрытая кустиками дрока, они наконец увидели армию, раскинувшую свой лагерь едва ли не до самого горизонта.

Они, не скрываясь, ехали среди палаток, и, казалось, никто не обращал на них внимания. Однако вскоре к ним подскакал офицер в камзоле и шляпе с перьями. За ним ехали несколько мушкетеров в начищенных до блеска кирасах.

Гастон объяснил Луи, что они достигли цели своего путешествия.

— Остановитесь, господа, и назовите ваши имена! — грозно и надменно окликнул их офицер.

Гастон сухо приветствовал его и представился:

— Меня зовут Гастон де Тийи, я комиссар полиции парижского квартала Сен-Жермен-л'Оксеруа, и у меня письмо от военного министра Летелье, предписывающее мне встретиться с вашим командующим, монсеньором герцогом Энгиенским.

— Вы в военном лагере, сударь, а не на вашем участке. Сражение может начаться вот-вот, — недружелюбно, однако уже без угрозы в голосе ответил офицер. — Так что удалитесь, а герцога вы сможете увидеть после сражения.

Офицер говорил жестко, явно не намереваясь выслушивать возражения. В те времена военные еще не изжили привычку сначала вешать подозрительных личностей, а потом разбираться, стоило ли это делать.

Гастон с трудом сдерживал ярость. Мушкетеры, переглянувшись, запалили фитили и направили на друзей дула своих мушкетов.

И как прикажете поступить? — лихорадочно соображал Луи. Отступать, когда цель так близка?

Его охватило отчаяние, но тут случилось чудо, на которое он никак не мог рассчитывать. Вдалеке он заметил знакомый силуэт: великан с притороченным к спине эспадоном. Этот исключительно тяжелый длинный двуручный меч уже стал редкостью, только швейцарские и немецкие ландскнехты еще использовали его. На плече воин держал необычную аркебузу, грозное оружие с четырьмя стрелявшими по очереди стволами. Стволы заряжали мелкой дробью, иначе говоря, кусочками металла, обладавшими поистине убойной силой и разносившими в клочья все на своем пути.

Гигант также заметил их и узнал. Размахивая шляпой, он галопом помчался к ним, выкрикивая на ходу с ужасным баварским акцентом:

— Господин Фронсак! Господин де Тийи! Ах, как маркиз будет рад видеть вас!

— Бауэр! Слава Богу! Решительно он всегда вовремя, — пробормотал Фронсак.

Бауэр, бывший наемник, был ординарцем, денщиком, телохранителем и другом маркиза де Пизани. В прошлом он оказал Луи важную услугу.

Офицер в шляпе с перьями повернулся к новоприбывшему: судя по его лицу, он прекрасно знал Бауэра. Впрочем, тот, кто хотя бы раз видел немца, вряд ли мог его забыть.

— Господин Бауэр, вы знаете этих людей? — спросил офицер усталым голосом, чувствуя, что теряет контроль над происходящим.

— Знаю ли я их? Господин де Тийи — мой бывший командир, а господин шевалье де Фронсак — друг монсеньора Мазарини. И оба они близкие друзья маркиза де Пизани. А герцог Энгиенский почитает их как родных. Король лично пожаловал господину Фронсаку орден Святого Людовика.

Надменность офицера как рукой сняло. Друзья герцога… монсеньора Мазарини… короля… не ошибиться бы… — забеспокоился он.

— Гм… мм… хорошо… Конечно, я не сомневался в их благородном происхождении, но в настоящих условиях… вы можете позаботиться о них? Я предупрежу герцога, а вы их проводите.

Тон офицера изменился, не без труда, но он все-таки совладал со своим голосом, и, не ожидая ответа, офицер отдал честь Луи и Гастону и рысью удалился, сопровождаемый своим маленьким отрядом.

— Бауэр, — прерывающимся от волнения, почти умоляющим голосом обратился к нему Луи, — не можешь ли ты не медленно провести нас к герцогу Энгиенскому?

Великан согласился, и они тронулись в путь.

Они опять миновали несколько пролесков и полян. Казалось, армейским бивуакам и расположениям нет ни конца и ни края. Повсюду виднелись кучки людей, чаще всего в лохмотьях, реже в мундирах, но и те и другие явно были готовы вступить в бой и в случае победы с удовольствием заняться грабежом. Они знали, что армию неприятеля сопровождали сотни телег с добычей, награбленной испанцами на севере страны и во Фландрии.

— Правда ли, что скоро сражение? — спросил Гастон, ехавший рядом с Бауэром.

Немец утвердительно кивнул.

— Сражения не избежать, — без энтузиазма произнес он. — Враг уже здесь. Мы будем продвигаться вперед завтра и, быть может, еще послезавтра, чтобы подойти к Рокруа. Мы не готовы к битве, а испанцы ждут подкреплений. Мне кажется, сражение начнется двадцатого мая. Но, — и он понизил голос, — испанцев гораздо больше, чем нас, они лучше вооружены и у них более опытные солдаты.

Они проезжали через бивуаки регулярных полков, привыкших подчиняться дисциплине.

Это были аркебузиры с их аркебузами и короткими шпагами. Кое-кто сидел, проверял запасы пороха и пуль, другие смотрели на проезжавших отсутствующим взглядом людей, идущих на смерть. Вокруг хлопотали денщики.

Гастон объяснил Луи, что на последних возлагалась задача нести оружие солдат и в бой они вступали только в крайнем случае.

Далее раскинулся бивуак мушкетеров и копейщиков, их мушкеты и копья, по восемь единиц в пирамиде, аккуратно выстроились на земле. За копейщиками расположились кавалеристы, о чем издалека извещал острый запах мочи и навоза.

Внезапно глазам путешественников открылась поляна с яркими, пестрыми шатрами, между которыми сновали офицеры, мушкетеры и гвардейцы в ослепительных мундирах; всюду царили порядок и дисциплина.

Бауэр поскакал вперед, к группе офицеров, среди которых он увидел Пизани.

— Господин маркиз, — издалека закричал баварец, — к нам гости!

Пизани обернулся, следом за ним его товарищи, и у всех во взглядах отразилось изумление.

— Фронсак? Тийи? Вы прибыли поддержать нас? — пошутил Пизани. — Благодарю! Нам так нужно подкрепление!

— Нет, маркиз, увы, мы приехали всего лишь поговорить с герцогом Энгиенским, и это очень срочно.

— Он здесь! Я вас провожу, — произнес Пизани, ошеломленный ответом Луи. Лицо его помрачнело.

— Будьте осторожны! — сочувственно добавил он, — Герцог в отвратительном настроении.

Следом за маркизом друзья направились к просторной палатке. Гофреди остался охранять коней.

Герцог Энгиенский стоял перед огромным столом-маркетри, заваленном картами. Герцог был в белом костюме, но Гастон заметил, что костюм заляпан грязью, а сам герцог не брит, давно не стриженные волосы падали на темный от пота воротник сорочки. Вокруг него толпились Лопиталь, Гассион и другие офицеры; лица у всех были сосредоточенные и утомленные.

Узнав Фронсака и Тийи, Энгиен прервал беседу и насмешливо спросил: