— Что еще за слухи? — резко спросила мать.
— Что я умру следующим, как Лоренс. И что все мы, папа, на грани разорения. Он предложил нам помочь. Что происходит? Если это правда, ты не должен держать меня в неведении.
— Это бред, — с горечью ответил Понс, — который могут нести только городские бездельники.
— Думаю, я не уступаю другим в смелости, — продолжал Хайме, его лицо было исхудавшим и бледным. — Но нелегко смириться с тем, что придется умереть таким молодым и так страшно, как мой бедный брат. Оставить родителей в нужде, а Франческу одну с ребенком, которого никогда не увижу.
— Бедность — ничто, — подхватил разговор Понс, чтобы избежать серьезной темы. — Когда я был мальчиком, наша кладовка почти всегда была пуста, хотя отец много работал, но времена были суровые, и я боюсь, ему не хватало деловой смекалки. Голод можно вынести. Потом мой брат попытался разбогатеть, но у него не хватало терпения для тяжелой работы и предусмотрительных вложений. Только когда я женился…
— Твой брат, — произнесла Хоана Мане, прерывая рассказ мужа, — был ленивым и бесчестным человеком, который думал, что сможет разбогатеть, обманывая покупателей и поставщиков. — Хоана была младшей дочерью честного и преуспевающего торговца рыбой. Скромное приданое, которое она принесла мужу, — бережливость и деловая смекалка, унаследованные от отца, — были одной из причин их теперешнего процветания.
— Возможно, это правда, любимая, — печально произнес Понс, — но он умер молодым.
— Как он умер? — дрожащим от страха голосом спросила Франческа.
— От лихорадки. После того как покинул королевство. Говорят, это была жестокая смерть. Очень жестокая. Он заплатил за свои ошибки.
— Это нам пришлось платить за его ошибки, — возразила Хоана. — А также его несчастной вдове и детям, которых он бросил, когда его преследовали представители закона. Он разрушил все дела, оставил семью без гроша, как тебе прекрасно известно, муж. Что бы ни случилось завтра, Господь и святые были милостивы к нам, Хайме. Твоему отцу удалось выплатить долги дяди, вернуть его покупателей и превратись захудалое дело в процветающее. Я каждый день молюсь, чтобы этот злодей, который хочет нас погубить, погиб сам и вечно горел в аду, — с горечью добавила она.
— Хоана! — воскликнул муж. — Ты не должна…
— Я должна выговориться, иначе захлебнусь от ярости. Хайме, я потеряла сына, который был мне так же дорог, как ты или твой отец. Не понимаю, как в мире, где погибло столько хороших людей, такой человек может жить и процветать.
— Мы не знаем, процветает ли он, мама, — заметил Хайме. — Возможно, он просто слабый человек, а его угрозы пусты.
— Он угрожал Лоренсу смертью. Это была пустая угроза?
— Если папа расскажет нам, что же все-таки происходит, мы поможем ему бороться, — беспомощно произнес Хайме.
— Любимая, может, вам с Франческой лучше уйти, — предложил Понс, — а мы с Хайме поговорим.
— Нет, — ответила Хоана, — на кону наши жизни и жизни наших мужей. Мы останемся, верно, Франческа?
У Франчески был такой вид, словно она готова была бежать прямо сейчас, но она кивнула, и ее глаза наполнились страхом.
В этот момент в комнату вошла служанка.
— Простите, госпожа, — шепнула она, — но кто-то принес письмо для господина.
— Спасибо, Клара, — спокойно ответила Хоана. — Отдай письмо и подожди, возможно, понадобится ответ.
— Да, госпожа, — испуганно ответила девушка. Все слуги в доме слышали об угрозе, нависшей над головой их хозяина, и ожидали беды в любую минуту.
Понс сломал печать и прочел письмо, затем сложил его и передал сыну.
— Кто его принес, Клара?
— Нищий, господин. Он зашел через дверь кухни. Кухарка велела ему подождать, пока вы не прочтете письмо.
— Хорошо. Скажи кухарке, чтобы она отвела его на кухню и накормила. Там должно быть много еды. Мы почти не притронулись к превосходному обеду, который она приготовила. А теперь иди.
Как только служанка вышла, Хоана попросила:
— Прочти мне письмо.
Хайме взглянул на отца, и тот кивнул.
— Конечно, мама. «Достопочтенный…
— Только письмо, — нетерпеливо перебила мать.
— Да, мама. «До Дня Всех Святых еще есть время. Если вы и ваша семья хотите жить, заклинания необходимо произнести сегодня вечером. За час до повечерия принесите тысячу золотых мараведи в дом Мариеты в Сан-Фелью. Подойдите к двери со стороны реки. Она будет открыта. Если вы кому-нибудь об этом обмолвитесь, то сильно пожалеете». Не подписано.
Отец и сын уставились друга на друга, не говоря ни слова. Франческа откинулась на спинку стула и вытирала платком слезы, стараясь, чтобы никто не заметил. Хоана оглядела сидевших за столом:
— У нас в сундуке есть тысяча золотых мараведи?
— Это большая сумма, — заметил сын.
— Знаю. Так есть в сундуке тысяча мараведи?
— Нет, — ответил Понс. — За последние три недели прибыли три партии высококачественной английской шерсти, и мы также купили всю шерсть, имеющуюся на местном рынке. Денег нет. Конечно, у нас осталось достаточно, чтобы прожить, пока не будет продана шерсть, но тысячи золотых мараведи у нас нет.
— Значит, человек, написавший это письмо, не знает о содержимом сундука, иначе бы понимал, что ты не можешь прямо сейчас предоставить ему эту сумму.
— Верно, — кивнул Понс. — Вероятно, этот человек не из наших доверенных работников.
— И не Хайме.
— Хайме! — вскрикнула Франческа. — Как вы, его мать, можете…
— Это было бы не в первый раз, когда один из членов семьи обманул тех, кто во всем ему доверял. Я не верила, что это мог быть Хайме, но мне все равно отрадно, что моя уверенность в невиновности сына еще больше укрепилась. И поскольку золота у нас нет, мы не можем повиноваться тому, кто написал это письмо. Значит, этот выбор нам делать не придется.
— А мы не могли бы занять эти деньги, отец? — спросил Хайме.
— Могли бы, но тогда мы не переживем зиму. Проценты погубят нас, и каждый су, заработанный в течение года, придется потратить на то, чтобы отдать долг.
— Верно, — согласилась Хоана, — мы трудились, как рабы, чтобы разделаться с долгами твоего дяди. И незачем опять нам влезать в долги. Что еще можно сделать?
— Мы могли бы убежать! — дико вскрикнула Франческа. — Туда, где этот злодей нас не найдет. Я хочу, чтобы мой ребенок появился на свет и чтобы у него был отец. Неужели у нас нет денег, чтобы сегодня же вечером покинуть город?
Все заговорили наперебой, но их прервал спокойный голос Хоаны.
— Разумное предложение, но, возможно, нам удастся придумать что-нибудь получше. — Воцарилась тишина. — Если предложений больше нет, я предлагаю обратиться за помощью.
