там. Почему она вызвала его.
Все, что он знал, это то, что он снова оказался среди своих врагов.
Мерлин оттолкнула Адемара прежде, чем обратилась к остальным.
— Я хочу, чтобы Мерлины забрали свои артефакты в мир людей и спрятали их подальше от Морганы и ее армии. Сделайте все возможное, чтобы уберечь их. Защищайте себя, но охраняйте своих подопечных так, как будто от них зависит судьба мира, потому что это так.
Персиваль шагнул вперед.
— Я немедленно спрячу Грааль.
— Нет, — быстро сказала она. — Какими бы могущественными ни были остальные двенадцать, этот единственный объект превосходит их все. Это слишком тяжелое бремя для одного человека. У нас будет шестеро избранных, у которых будет кусочек головоломки, который позволит сыну Артура найти его, когда придет время.
Персиваль хмуро посмотрел на нее.
— Но кто спрячет его?
— Я спрячу.
Все взоры обратились к Гвиневре, когда она проталкивалась сквозь разъяренную и озадаченную толпу. Высокая и гордая, она была одной из самых красивых женщин, когда-либо живших на земле. Ее длинные вьющиеся черные волосы были заплетены в косу, и маленькие завитки обрамляли прекрасное лицо. Голубые глаза были честными и милыми, а рот — идеальным бантиком Купидона.
Гавейн и Агравейн, которые донесли Артуру ложь о ее неверности, пристыженно отвели глаза. Со всей грацией и достоинством, присущими ее положению королевы и супруги Артура, она повернулась, чтобы обратиться к собравшимся рыцарям.
— Мой благороднейший муж мертв. Мой младший сын убит. Мой старший ожидает того дня, когда Моргана снова поднимет Мордреда на битву. — Она сочувственно посмотрела на своих обвинителей. — Языки несли ложь и зло, и теперь Ланселот в руках Морганы. Для него нет надежды, поскольку я уверена, что он ничего ей не скажет. Спасите его, если сможете, чтобы, возможно, он простил тех из вас, кто отвернулся от него. Что касается меня, я любила Артура всем сердцем и лучше, чем кто-либо другой, знаю, какую любовь он дарил этой земле. Я не допущу, чтобы его труды и смерть пропали даром. Я возьму Грааль и унесу в такое место, где его никто не найдет. Никогда. Как только я буду уверена, что он в безопасности, сделаю то, что сделали мой муж и дети. Отправлю подсказки Мерлин, чтобы Дрейг однажды смог его найти. Тогда я посвящу свою жизнь защите нашего народа. Предательство Морганы и зло не победят.
Толпа начала кричать в знак протеста, пока Мерлин не подняла руку, чтобы заставить их замолчать.
— Так тому и быть. Нет другого способа защитить то, что не может попасть в руки Морганы. Сегодня в полночь все должны быть здесь, в Авалоне. Я и оставшиеся Мерлины собираемся воздвигнуть щит, чтобы ограничить досягаемость Морганы и ее войска. С этого дня Авалон и Камелот будут скрыты за завесой, никто из мира людей даже не узнает о нашем существовании. Пока Пенмерлин правит здесь, на Авалоне, завеса останется, и мир людей будет защищен от Морганы и ее армии. Мы будем удерживать оборону здесь вечно или до того дня, когда Моргана испустит свой последний вздох.
Раздались крики «за» и «против» плана Мерлин.
Не в силах больше выносить их ссор, Вэриан покинул зал и прошел мимо черной саржи, украшавшей стены, напоминая всем о том, что король и его сыновья пали. Старого Камелота больше не было. Артура больше никогда не будет здесь, чтобы возглавить их. Завтрашний день был совершенно неопределенным, за исключением одной вещи. Им предстоит долгая тяжелая битва против Морганы. Никто здесь больше никогда не будет в безопасности.
Вэриану стало плохо от его печали.
Когда он подошел к двери, ведущей во внутренний двор, его сильно толкнули в спину. Разозленный, он обернулся и увидел Борса. На доспехах рыцаря все еще была кровь, когда он с ненавистью посмотрел на Вэриана.
— Ты не собираешься спасать своего отца?
— Нет.
Борс снова толкнул его.
— Трус! Ублюдок! Как ты может так наплевательски относиться к нему?
Вэриан ничего не ответил, потому что знал то, чего не знал Борс. Он был слишком молод, чтобы сражаться со своей матерью. Его силы были слишком малы. Если бы он отправился в Камелот за своим отцом, то не вернулся бы. По крайней мере, не для того, чтобы сражаться с этой армией.
Даже сейчас он слышал, как мать зовет его, обещая, что он будет рад служить ей всем сердцем. Адони были темны в своих поступках, но когда дело касалось его матери…
Она знала, что зрело внутри него, и знала, как повлиять, чтобы заставить его присоединиться к ней. Если бы она получила контроль над его растущими силами, то некому было бы противостоять ему. Никому, кроме сына Артура — Дрейга, который был заключен в стазис. Если Вэриан попадет под чары своей матери, он воспользуется годами затаенной ненависти и знаниями, которые у него были к рыцарям Артура, чтобы уничтожить их всех.
Поскольку он хранил молчание, к Борсу присоединились другие рыцари. Вместе они двинулись, чтобы напасть на него.
— Хватит! — Взревел Вэриан, посылая в их сторону магический заряд, который вырвался из него волной, сбившей их с ног. Он почувствовал, как вокруг него пронесся тихий порыв ветра, обдав остальных пылью. В их глазах появился страх, когда они осознали истинную степень его незрелых способностей.
Вот почему его не было здесь сегодня вечером, когда Мерлин творила свою магию. Он отправится туда, где никому не сможет причинить вреда. Где ему не придется выбирать сторону или быть использованным в качестве пешки. Где он ни для кого не представлял бы опасности.
Он проведет ночь в Гластонбери… с Дафином и остальными, а утром уйдет и больше никогда не будет частью этого мира.
Если бы только Вэриан знал тогда, что ему суждено стать Мерлином. Его поездка в Гластонбери привлекла темные силы, к которым подключился Мерлин, к этому городу и привела к тому, что он был втянут в завесу вместе с Камелотом и Авалоном.
Только по его вине Дафин и другие были прокляты, и с тех пор он нес это бремя. Он разрушил жизни каждого человека там. Если бы не он, они были бы так же несведущи о завесе, как и все остальные на земле.
С тяжелым сердцем Вэриан попытался прогнать воспоминания. Но они отказывались уходить. И на этот раз они остановились на том, когда он в последний раз видел Гвиневру. Это было в Лощине Фей. То пустое время между ночью и рассветом, когда дверь в мир Адони была открыта
