Это опрокинутая отцом купель с ледяной водой выбила из меня весь туман и вату, наполнив тело силой и бодростью.
Вот так же вышло и сейчас.
Стоило вспомнить лукавый прищур принцессы Рив, её насмешливую полуулыбку и пронзительные карие глаза, как липкое влияние магини враз исчезло.
Я с удивлением посмотрел на сидящую в кресле Ольгу и покачал головой. Неужели я действительно чуть было не променял Рив на сиюминутное наваждение?
Воспоминание об образе принцессы наполнили сердце жаром, а по телу расплылось приятное тепло.
Я всё также чувствовал воздействие ауры, но теперь оно было какое-то фоновое, что ли? Как телек, который смотрят родители, и на который ты не обращаешь никакого внимания.
Поудобней устроившись в кресле, я с интересом покосился на Ольгу.
Видимо, возиться с нулёвкой ей показалось неинтересным, и она занялась Толстым. Покачивая носком своего сапожка, она с интересом всматривалась в лицо Ивана.
Иван же, по моим ощущениям, вёл самый важный бой за свои четырнадцать лет.
Его лицо то кривилось, то расплывалось в блаженной улыбке. Пальцы отчаянно сжимали подлокотники кресла, а костяшки аж побелели от напряжения.
Он то жмурился, то мотал головой, то скрежетал зубами, но его взгляд упорно возвращался к вырезу декольте, а тело по миллиметру сползало с кресла.
Ольга же наблюдала за ним с довольной улыбкой, и я прямо физически ощущал, как волна обожания, идущая от неё, то усиливается, то ослабляется, расшатывая бастион воли Ивана.
На мгновенье мне даже захотелось подключить свою ауру, чтобы помочь Толстому, но, во-первых, я не знал, как это сделать, во-вторых, непонятно, получила бы усиление Ольга? Ну а в-третьих, это было просто тупо.
Спалить свою ауру второго ранга в первый же день? Ну уж нет. А Толстому помочь всё-таки не помешает. Он, конечно, как бы враг, учитывая наш союз с родовичами, но какого черта эта Ольга так себя ведёт?!
Где её учительская этика, где уважение к ученику и дворянину? Зачем заставлять Толстого становиться на колени и целовать её чертов сапог?
Неправильно это. Как говорят местные дворяне — без-честно.
Вот только как её отвлечь? И желательно побыстрее… Толстой уже почти сполз с кресла и, кажется, искрошил себе уже половину зубов.
— А можно чаю?
Ольга дернулась от моего вопроса словно от пощёчины, и волна чертова обожания мгновенно исчезла.
— Ну можно, конечно, и вина, к тому же обстановка позволяет, — я кивнул на камин. — Иван, ты будешь?
— Не, — с трудом выдавил из себя Толстой, дыша так, будто он только что сошелся в рукопашной с медведем.
— Ольга Ивановна? — я вежливо улыбнулся и вопросительно посмотрел на учительницу.
— Как ты… — магиня так и фонтанировала эмоциями, — как ты это сделал?
Дикий букет изумления, удивления, возмущения и… страха?
Так, страх нам не нужен, встречаться с Серебряными и таскать княжеский браслет я точно не горю желанием. Значит надо как-то выкручиваться…
— В своем мире ходил на йогу, — я выдал первое, что пришло в голову, — там, кстати, везде символ «Ом» и висел.
— Хм, — магиня тут же успокоилась, и от нее повеяло любопытством. — Что такое йога?
— Всякие позы, медитации, — я покрутил перед собой рукой, пытаясь изобразить что-то такое. — Ну там поза собаки… м-м-м, приветствие солнцу…
— Интересно… — протянула магиня и от неё вдруг повеяло досадой. — А вы молодцы. Оба. Ещё один подход и…
Толстой тут же напрягся и вжался в спинку кресла.
— Простите, Ольга Ивановна, — раз уж решил спасать Толстого, но спасать до конца. — Но у нас по расписанию Рукопашный бой с Яковом Ивановичем. Опаздывать… невместно.
Подслушанное у местных слово мне шибко нравилось, да и во фразу вписалось просто идеально.
Глядишь, ещё немного, и заговорю как настоящий, хе-хе, дворянин.
«Невместно мне, сударь, с вами в туалетную комнату идти!». «Что-что? Отдать вам, сударь, свой компот? Однозначно невместно!».
В общем, невместно.
— Ну раз к Якову Ивановичу, — поджала губы девушка, — то, конечно, продолжим в следующий раз.
От Толстого так и повеяло облегчением, а я поднялся с кресла, чтобы лишить Ольгу возможности что-нибудь придумать.
— Ольга Ивановна, было очень приятно с вами помедитировать. Жду не дождусь нашей следующей встречи и работы с камином.
— Да-да, — пробормотала Ольга, поднимаясь вслед за мной, — конечно. С огнём работать нам ещё рановато, но определенный успех прослеживается.
— Спасибо вам, Ольга Ивановна, — я потянул плохо соображающего Толстого на выход. — У вас очень красивый зал. И очень, знаете ли, уютно.
Честно говоря, я не знал, что говорить, поэтому нес подряд всю ту пургу, которую принято говорить, когда приходишь в гости.
Боюсь, ещё немного и придется завести разговор о погоде, а потом и о политике!
— Жду вас во вторник, — к счастью, говорить о погоде и политике не пришлось.
Ольга вышла из зала в кабинет и показала нам на дверь.
— Всего хорошего, судари.
— И вам, Ольга Ивановна, — я отвесил учтивый, в моем понимании, поклон и покосился на Толстого.
— Доброго дня, — нейтрально отозвался пришедший в себя дворянин и, поклонившись, спиной навалился на дверь.
Секунда, и Толстой оказался в коридоре.
Я тут же последовал его примеру, стремясь убраться из кабинета магини как можно быстрее.
— И не опаздывайте! — донеслось нам вслед сквозь закрывающуюся дверь.
— Фуф! — совсем не по-аристократически выдохнул Толстой, стоило двери закрыться, после чего зло посмотрел на меня. — Спасибо.
— Зачем она так? — вместо ответа поинтересовался я, направляясь к Фехтовальному залу.
— В мозгах покопаться решила, — неохотно произнес Толстой, нагоняя меня и пристраиваясь сбоку. — Точнее, хотела, чтобы я сам ей всё рассказал.
— О чём?
— О дуэли, — недовольно покосился на меня дворянин. — Но даже не думай…
— Мне плевать, — честно ответил я. — Серьезно. Гораздо больше мне интересно почему ты взял к себе в пятёрку северян.
— Ты не поймешь, — тут нахмурился Толстой.
— Таким образом твой отец отдает карточный долг? — смело предположил я.
— Отца не трогай, — предупредил Иван. — И нет, не из-за этого.
— Тогда почему?
— Ты не поймешь, — Иван натянул на лицо маску невозмутимого дворянина, но я всё равно чувствовал переполняющий его коктейль эмоций.
