бани и остановились у деревянного нужника. — Сам справишься?
— Конечно. Я же взлослый, — деловито заявил я и, шмыгнув носом, зашел в туалет.
Попав в вонючее нутро сельского туалета, я задержал дыхание и призвал Мимо, сделав его своей точной копией. Я вжался в стену, а мимик вышел из туалета и протянул руку маме. Хорошо, что на улице было достаточно темно и она не заметила что я прячусь в туалете. Вот бы вопросов было. «Миша, а как это ты — и ты. Вас что, двое? Я только одного рожала!». И тому подобное.
— Идём, ручки помоем — и спать, — ласково сказала мама.
— Идё-ё-ём, — протянул Мимо идиотским тоном.
— Зеваешь? Да, спать и правда хочется, — отозвалась мама и их голоса стали затихать.
Приоткрыв дверь туалета, я выглянул наружу — никого. Тихонько выбрался из нужника и побежал за дом, стараясь не шуметь. Спасибо Гаву за то, что вынес весь бурьян со двора, иначе я бы хрустел сухими стеблями, как спина старика разбитого радикулитом.
Обежал дом слева и оказался на улице. Снова спасибо Гаву, за то, что он так и не удосужился починить забор. Под ногами мелькала ухабистая дорога, я то и дело наступал в ледяные лужи, отчего внутри ботинков тут же начало хлюпать. Зато я смог рассмотреть прелести Михайловска. А прелесть тут была лишь одна. Фонари горели через каждые сто метров, из-за чего большую часть пути я проделал во тьме.
Хотя, вру. Было ещё кое-что. Обилие псин, чьи хозяева, похоже, считали своим долгом выпускать питомцев погулять ночью на улицу. Пробегая мимо открытой калитки, я нос к носу столкнулся с огромным барбосом, который тут же ощерил пасть и напружинил лапы, готовясь к прыжку.
— У, сюка! — выкрикнул я, призвал камешек и зашвырнул его в собаку.
— Га-а-а-али-и-ина! — заорал голем, отрикошетил от земли и ударил псину прямо в лобешник.
Запищав, собака рванула наутёк. Я отозвал голема и побежал исследовать тёмные закоулки Михайловска. Благо, память у меня была хорошей, и гаражи нашлись довольно скоро. Линия серого бетона растянулась на сотню метров. Напротив гаражей рос невысокий кустарник, как будто желающий скрыть уродливое строение с глаз жителей Михайловска.
Около пятидесяти гаражей с массивными стальными дверями и лишь у одной из них мельтешили четыре красных огонька. Огоньки порхали в темноте, словно светлячки, но по обилию мата было ясно, что это не насекомые.
— Ну и чё думаешь? Сёмыч подъедет? — спросил гудносый.
— Ясен пень. За то, что Гаврюха опустил Сёму, он его не простит, — ответил хриплый.
— Ой, да ладно тебе. А когда Кирюха ему нос сломал, простил же, — парировал гундосый.
— То было другое дело. Если б Сёма вальнул гвардейца, то его даже папаня бы не отмазал.
— Есть такое дело. За таксиста всяко никто заступаться не станет, — согласился гундосый.
Пока бедолаги обсуждали предстоящее дело, я прошмыгнул через кустарник и затаился. Вдали полыхнул свет фар, и к гаражам свернула машина, из которой орала музыка. Я даже разобрал пару строчек этой воровской мути:
'Гоп , полисмен, я важный банды член,
Тебе , юродивому , меня не повязать.
Гоп , полисмен, теперь я бизнесмен,
А значит , будешь с руки моей ты жрать' …
Машина остановилась рядом с четырьмя огоньками, мотор заглох. Послышался щелчок, и водитель вылез из машины.
— Хватайте свёртки и тащите в гараж. Расскажу, как пользоваться, — деловито сказал Семён.
Он открыл багажник, а через пару мгновений шайка скрылась в гараже, откуда тут же полился яркий свет. Но лился он недолго, дверь прикрыли, так что остался лишь тусклый лучик, манящий меня к себе, словно мотылька. Я подкрался к двери и услышал обрывок разговора.
— Короче. Вот предохранитель. Снимаете его — и можно шмалять. Дебил! Опусти ствол! И никогда не направляй на своих! — рявкнул Семён и, судя по звуку, врезал по роже своему товарищу.
— Сёмыч, так оно ж не заряжено.
— Насрать. Так привыкнешь тыкать пушкой в своих, а когда будет она заряжена, забудешься — и пальнёшь ненароком. А я подыхать из-за твоей тупости не собираюсь, — огрызнулся главарь.
— Да понял я, понял, — поникшим голосом протянул гундосый.
— А что будем делать, если он бабки откажется отдавать? — спросил сиплый.
— Тачку заберём и продадим. А если снова в драку полезет, то завалим, а труп в уличный сортир сбросим. Хрен его кто там найдёт.
— А что с бабой и пацаном будем делать?
— В расход. Нам лишние свидетели не нужны, — уверенно сказал Семён, и в гараже повисла напряженная пауза. — Трусы. Сам тогда их завалю.
— Да чё ты? Мы не струсили. Просто, как-то это… Не по-людски, что ли.
— Валер, ну можешь по-людски жить — топай домой. Машку на море тоже повезёшь за заводскую зарплату. Лет через тридцать, — укоризненно сказал Семён.
— Да не. Я с вами. Вопросов нет. Бабки нужны.
Приоткрыв немного дверь, я призвал голема и со всего размаха зашвырнул его внутрь гаража.
— Галина! Настало влемя завалить кашу! — выкрикнул я и, уперевшись плечом в дверь, захлопнул её.
Глава 18
— Кто там⁈ — выкрикнул гундосый в момент, когда Галина срикошетила от стены.
— Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! — с нарастающей скоростью выкрикивал голем, ударяясь об пол, стены и потолок.
— Что это за хрень⁈ — взвизгнул Семён.
— Да я откуда знаю? Может, жук какой? — пробасил хриплый.
Послышался гулкий удар, и что-то громко рухнуло на пол.
— Пацаны! Эта падла Валерчика завалила!
Сдвоенный выстрел сотряс гаражную дверь, которую я прямо сейчас примораживал к воротной раме. Внутри начался настоящий ад. Мужики, судя по всему, схватили оружие, принесённое Семёном, и стали палить, пытаясь попасть в Галину. Дело интересное, но гиблое.
За дверью слышался нарастающий гул. Уверен, она летает там с такой скоростью, что обычный глаз не может даже проследить траекторию движения голема. Бах! Бах! Прозвучали пистолетные выстрелы, и рядом с моим лицом на стальном полотне двери вздулись два бугорка. Новый удар о землю, сопровождаемый чавкающим звуком, как будто тело пробили насквозь.
— Саня! — заорал Семён. И внезапно севшим, наполненным ужасом голосом добавил. — Валим отсюда!
Троица выживших подбежала к воротам и стала безуспешно ломиться
