прощание «гильзе» руки. Никто не оглянулся на жалкую фигуру. Парень как-то мгновенно отрезвел, грохнулся на колени перед сотрудницей милиции, производящей досмотр вещей:
— Милая! Пропусти!
— Выходи, дверь открыта!
Забыв сдернуть с уха бирку, «двуногая кладь» поплелась к автобусной остановке. Так отрешенно и понуро выходят осужденные из зала суда.
Приказ Зеленого Змия
Водитель «Татры» Павел Азимов служил в Морфлоте — на Балтике. Видно, оттуда прихватил с собой две крутые волны плеч и «штормовой» взрывчатый характер. Он резко проявлялся по отношению к шоферам, гробящим технику из-за нерадения и плохого знания ее устройства.
— Баранку медведи и обезьяны умеют крутить, — напускался он на какого-нибудь «татриста» или «кразиста», не ухаживающего за машиной. — Тут тебе не цирк — работа. Неужели не чуешь — топливная аппаратура барахлит? Лишний расход горючки. Гонишь свои тонно-километры, а сменщик твой будет лапу сосать на ремонте… Нагар с клапанов снять можно, с души — трудно…
— Катись ты! — бросят ему в сердцах.
— Я-то покачусь. Дорога прямая. Мотор как часы… А ты снимай насос да в цех неси.
Сидим с Павлом в его комнате. По коридору общежития раздаются частые шаги. Со стены, оклеенной обоями салатного цвета, смотрит грустноватый портрет Анны Герман, любимой певицы Азимова. Рядом белый динамик. Идет передача о скорой стыковке на трассе БАМа.
— Везде стыковки: в космосе, в Забайкалье, в политике, у нас на Васюгане.
— У нас где?
— А нефтепроводы, газопроводы. А при бурении — труба к трубе. Потом вся колонна к нефтеносным пластам… И пошла на-гора нефть…
Призадумался, глубоко вздохнул.
— …Душа с душой тоже стыкуются. Хорошую к хорошей тянет. Дрянь с дрянью роднится. Все о своей шоферне думаю. Если бы ее не через отдел кадров — через Луговского Николая Васильевича пропускали, больше оседало бы на Васюгане толковых ребят. Давали бы каждому испытательный срок месяца на два. Начальник наш любой орешек раскусит. Откалибрует, пустостенные выявит. А то доверят человеку новую технику, а у него старые рваческие замашки не изжиты. Встречал здесь таких. Побичуют месячишка три-четыре, сматывают удочки. Управлению технологического транспорта нет большой потери, что с крючка такая «рыбка» сорвалась. Потеря в другом — успела эта рыбка много воды намутить, технику испортить. Наша водительская фирма — не богадельня. Начальник — не нянька. Прижал ханыг, бездельников, пьяниц — не взбрыкнутся.
Был у нас один бородач по кличке Семинарист. Рожа широкая, вся конопухами вымощена. Мужиковатый. Злоязыкий. Говорю ему на собрании: «В тебе градус вкорененный, оставляй баранку — беду натворишь». С месяц держался. Потом снова «кадык шлифовать» стал. Поймал я однажды гадюшку в горельнике. Посадил в зеленоватую бутылку из-под вермути. Пробкой заткнул. Положил на сидение машины Семинариста. Под бутылкой оставил записку: «Приползла к тебе по поручению Зеленого Змия с приказом: бросай пить!
Дыхни на меня — заспиртуй. А по сему — аминь».
Увольнялся, спросил:
— Ты удружил гадюку?
Я, ваше преосвященство!.. Драться будем?
— Можно бы, да шатуны у тебя пароходные.
Дал ему последний дружеский совет:
— Не будь тучкой небесной, гонимой ветром туда-сюда. Правь парусом своей судьбы сам. Морюшко жизни велико и бурливо. Как бывший балтиец тебе говорю. Верь!
Птичий сад
Неподалеку от Катыльгинского причала земснаряд намыл многие холмы васюганского песка. Они походили на маленькую пустыню среди огромных оазисов тайги, болот и кустарниковых гряди и.
День и ночь многотонные самосвалы перевозили искусственные барханы для отсыпки строящихся дорог на Оленье и Первомайское месторождения. Вода из буртов успела высочиться. Песок стал плотным, на нем оставались следы от зубьев ковша экскаватора. Отвесные стены выработанных карьеров походили на крутые речные берега. Когда песчаные яры освещало солнце, они золотились и сверкали ослепительным слюдянистым блеском.
С приходом тепла возвратились на васюганскую родину суетливые ласточки-береговушки. С рождения утреннего света до его исчезновения они носились над широко разлитой рекой, осматривали и заселяли свои старые жилища-норки, спешно рыли новые узкие тоннелики. Клювики служили им при строительстве дорог-подземок отбойными молоточками. Крылышки и лапки заменяли лопаточки.
В это время из Катыльгинского карьера на время перестали возить гидронамывной песок. Скорым налетом колония стрижей заселила всю верхнюю часть выработанного экскаватором яра. Его направление совпадало с курсом васюганских берегов. Птички не ошиблись в выборе, облюбовав такую прекрасно сложенную береговую кручу.
Когда экскаваторщик приехал в карьер, береговушки успели справить новоселье. Они опасливо и недоуменно разглядывали человека, копошащегося в своей огромной неуклюжей машине. Машинист экскаватора часто поднимал голову, оглядывал панораму гнезд-проточин и, светло улыбаясь, бормотал:
— Ишь ты! Ну и ну! И разрешения не спросили. Без прописки живете.
Завел экскаватор. Впервые за все годы работы на нем недовольно проворчал:
— Черт! Гремишь-то как!
Тихим ходом увел машину в другое место, оставив ласточек в покое. Холмов было еще много.
У стрижей вскоре появилась главная забота их птичьей жизни: выводили птенцов.
Говорят, длиннохвостые ласточки привязывают своих птенцов к гнезду за лапки конским волосом, смоченным клепкой слюной. Такая мера предосторожности продиктована родительской заботой. Сиди до поры до времени на привязи. Птенец не выпадет из гнезда. Не подползет к его выходу, где может подкараулить хищная птица.
Вряд ли ласточки-береговушки прибегают к такой технике безопасности. Кто-нибудь из старших почти неотлучно дежурит в норке, охраняет потомство, вылетая попеременно на кормежку и за «обедами» для малышей.
Шло время. Сменялись вахты экскаваторщиков. Пробегали мимо нового стрижиного поселения порожние и груженые самосвалы.
Пришел час, и чистый песчаный «берег» карьера огласился звонкой пискотней. Многочисленные выводки птичьего сада проносились над исполосованной шинами дорогой, «Татрами» и «КрАЗами». Улетали к Васюгану, ловили на лету комаров и мошек. Механизаторы, как дети, радовались бесплатному кино. На широком экране яра, испещренного норками, шла озвученная картина из бытия природы.
Экскаваторщики вместе с лобастой сильной машиной передавали по вахте друг другу веселый птичий сад.
— Живы ребятки?
— Живы! Шустрыми очень стали: чуть ли не с носа комаров ловят.
Наступила осень. Подули холодные ветры. Начались предотлетные птичьи хлопоты.
Пришел грустный день: умолк птичий сад. Осиротелым смотрелся карьер, где недавно шла такая задорная жизнь ласточек-береговушек.
А вот в другом карьере — Развил — они не поселились: гам в гидронамывном грунте было много глины, илистого песка.
Возвращайтесь, стрижики, с новой весной!
Соображает…
Филиалом Стрежевского учебно-курсового комбината заведует в Пионерном Николай Ильич Черняков. Фронтовик. Старший лейтенант запаса. Мастер производственного обучения. Вахтовики без отрыва от производства повышают свою квалификацию, приобретают специальности операторов, стропальщиков, трактористов, машинистов бурильно-промысловых агрегатов.
В свободное время Н. И. Черняков любит бродить в окрестностях вахтового поселка. Собирает лекарственные растения, брусничный лист, колбу, ягоду,
