class="p1">С профессором Кларк попрощался в последнюю очередь. С ним прощание длилось дольше, но никто этому не препятствовал. Все стояли поодаль и ждали.
– Что ж, сынок, – повторил профессор свои прежние слова. – Жизнь состоит из отдельных глав. Да… И мы сами пишем себе эти главы. Что напишем, то и прочитаем. И другие тоже прочитают.
– А вы и вправду профессор? – спросил Кларк.
– Да, – сказал Илья Семенович. – Профессор филологии.
– Что такое филология? – спросил Кларк.
– Это наука о человеческом языке, – ответил профессор. – А значит, о людях.
Илья Семенович ничего больше не сказал, повернулся и пошел к самолету.
– Эй! – вдруг крикнул Кларк, и его голос был как-то по-особенному задорным и злым. – Посылаю все к черту! И эти джунгли, и этот ваш аэродром, и всех вас, и даже Мадлен!
– А кто такая Мадлен? – спросил профессор.
– А это не важно! – все так же задорно ответил Кларк. – Но и ее посылаю к дьяволу!
Высказавшись, он подошел к Холлису, с прищуром на него посмотрел, но ничего не сказал, лишь сплюнул ему под ноги. Затем он отошел в сторону и уселся на пригорок, причем спиной к самолету. Как взлетал самолет, он не видел.
Эпилог
– Вот и все, дорогой Илья Семенович! – сказал Богданов. – Мы дома. А значит, настала пора прощаться.
Они стояли посреди аэродрома, в мире властвовала ночь, а кругом на все четыре необъятные стороны простиралась Россия.
– Спасибо вам за помощь, – сказал Богданов. – Просто-таки огромнейшее спасибо. Вы нам очень здорово помогли. Просто не знаю, как бы мы без вас…
– Да что там, – махнул рукой профессор. – Какая уж от меня помощь. Так, обуза… Это вам спасибо.
– А нам-то за что? – удивленно спросил Дубко. Он, а также Соловей с Рябовым, разумеется, присутствовали при прощании.
– Есть за что, – ответил Илья Семенович. – Скажем, за то, что помогли мне взглянуть на некоторые вещи иначе. Иными глазами… А в общем, долгий это разговор и непростой. А вам, как всегда, надо торопиться.
– Это точно, – подтвердил Богданов. – Как всегда…
– А вы все-таки подумайте над моими словами, – сказал профессор, обращаясь к Богданову.
– Это над какими же? – не понял Богданов.
– Вам непременно нужно заняться наукой! – горячо сказал Илья Семенович. – Просто-таки в обязательном порядке. В вас кроется незаурядный научный потенциал! Так что, если надумаете, обращайтесь. Составлю вам протекцию, введу в научный мир. Вы обещаете подумать?
– Обещаю, – серьезно ответил Богданов. – Покамест же прощайте.
Остальные спецназовцы попрощались с профессором и вовсе без всяких слов – как и полагается прощаться спецназовцам. Они просто подходили к Илье Семеновичу, молча хлопали его по плечу, а он чисто по-спецназовски хлопал их по плечу в ответ.
…Что касается Холлиса, то, оказавшись помимо своей воли в Советском Союзе, он быстро осознал, где он находится. И, конечно же, дал все нужные показания относительно операции «Лунный свет». А потом дал еще для нескольких газет интервью и несколько раз выступил по радио.
И интервью, и выступления по радио возымели свое действие. Конечно, американцы не были бы самими собой, если бы не сделали вид, что все эти разоблачительные публикации их совершенно не касаются. Какое-то время они пытались продолжать проводить операцию «Лунный свет» – но уже без Холлиса. Однако же толку от операции было немного, а точнее сказать – никакого. Во-первых, молва о зверствах, связанных с операцией, так или иначе разошлась по миру, и это очень мешало американцам, что называется, сохранять лицо. А во-вторых, вьетнамские бойцы совершенно перестали бояться ряженых американских солдат и каждый раз встречали их убийственным огнем.
Вскоре американское командование дало приказ свернуть операцию «Лунный свет». Отдельным и причем негласным пунктом в этом распоряжении значилось следующее. Об операции «Лунный свет» следует забыть, нигде и ни при каких обстоятельствах ее не упоминать, будто такой операции и вовсе никогда не было.
