лаком деревом, тумбочка с патефоном, проигрываемая пластинка закончилась, прибор явно дорогой, потому что он сам по себе выключился и снял иглу с пластинки
На полу кое-где валялись личные вещи, скомканный свитер, папки с документами и какие-то коробки.
Два окна из пяти были открыты настежь и через них открывался вид на неработающую сегодня (хотя и странно, день-то рабочий?) лесопилку.
За столом совещаний спиной ко входной двери сидел какой-то мужик, одетый в дорогую дублёнку поверх рубашки, и поэтично смотрел в окно. Перед ним стояло серебряное блюдо, в центре которого вскрытая подарочная коробка с надписью «Водка Валуйская 'Люкс».
Сама по себе бутылка, ни много ни мало, полуторалитровая украшенная серебряными завитушками — стояла рядом и была пугающе опустошена на половину.
Работа юриста это много и далеко не всегда дружелюбных — переговоров.
Я обошёл стол таким образом, чтобы оказаться в поле зрения мужика.
— Андрей Ильич? — спросил я, потому что понятия не имел как он выглядит и не келдырит ли в его кабинете кто-то другой.
Мутные залитые кровью глаза сфокусировались на мне.
— Хххто? Кс. Пс. Пх. Кто вы лю… Лю… любезный! Вы любезный?
— Я адвокат Филинов Аркадий Ефимович. Нам надо поговорить.
— Аааа… Она уже адвоката прислала? Вот стерва!
— Кто она? Нет, Анрей Ильич, меня никто не присылал, я сам пришёл.
— Х… Хто пришёл?
— Я, Филинов.
— Да? С кем имею честь?
Етить твою мать.
— Со мной.
— А за-зачем? Ну… Зачем вы здесь, если она не присылала?
Значит какие-то факты его плавающий в спиртах мозг всё ещё воспринимает.
— У меня есть эликсир, он трезвит. Хотите? А то вы пьяны, адвокат! — выкатил мне хозяин кабинета, после чего чуть не упал, когда перестал упираться локтем в сгиб кресла, чтобы достать мне из кармана какой-то эликсир.
Я его поддержал, он заулыбался как ловкий фокусник и моментально выронил на пол какой-то флакон.
— Выпейте со мной! — заулыбался он. — Верите, я столько раз в своей жизни ходил на Изнанку, что меня совершенно не берёт водка! Я не пьяне… не пья… я не пьянь. О чем мы говорили?
— Я хочу выкупить у вас земельный участок.
— Где? Откуда вы?
— Мне нужен ваш участок на Макарьевской изнанке, за полторы тысячи рублей.
— Рублей, — повторил за мной он. — А я говорил, что не пьянею? Это из-за того, что всю жизнь работаю с деревом на Изнанке. Да, да, да. Ученые не могут дать объяснение этому факту.
Я промолчал, рассматривая подобранную с пола бутылочку.
— А выпейте со мной, адвокат?
Я обречённо кивнул, высвободил из бардака на столе две рюмки. Жаль, что простой воды нет.
— А откуда у вас такие мощные моторы для лесопилки? — спросил я Земляникина, чтобы отвлечь его внимание.
— Вы разбираетесь в пилорамах?
— У меня есть прииск.
— Где?
— На Макарьевской изнанке, — вздохнул я и прочитал этикетку бутылочки.
Там было написано: «Элексир для быстрого отрезвления дам и господ, на макрах третьего уровня и секретных китайских травах».
Сейчас проверим, что там за магия.
Земляникин ткнул пальцем в правую сторону длинного строения.
— Моторы фирмы Гейтса. Немецкие, три. Но все три разные. А давайте выпьем за мою лесопилку, она не уйдёт от меня как эта… стерва!
Я налил ему в рюмку эликсир, а себе плеснул капельку водки.
— Выпьем, Андрей Ильич, если вы согласитесь продать мне участок за полторы тысячи рублей.
— Где участок?
— На Макарьевской Изнанке.
— У меня есть там участок?
— Пьём, — вздохнул я, подал ему рюмку, мы чокнулись и выпили.
— Гадость какая, — он дернулся всем телом, — по вкусу как мой эликсир.
— Андрей Ильич, мне надо чтобы вы чуточку протрезвели. И поговорить про участок.
— Не буду трезветь! Я развожусь. Двадцать два года в браке, и она теперь требует развода.
Он действительно трезвел. Я налил ему ещё эликсира.
— Меня Аркадий зовут.
— За знакомство.
Следующие полтора часа протрезвевший и обратно неторопливо напивающийся Земляникин рассказывал историю своей жизни в эпизодах и историю своей ссоры с женой, спровоцированной невинной (по его словам) интрижкой на стороне.
— Андрей Ильич!
— Друзья зовут меня Балан. Это обрезок бревна такой.
— Хорошо, — я услышал свой голос и напрягся.
Как бы сильно я старался не пить, некоторое количество алкоголя всё же в себя залил.
— Так вот, — продолжил свою мысль, — жёны не любят, когда их мужья совершают лёгкие интрижки на стороне, вот совершенно они этого не любят.
— Да что ты знаешь про баб⁉
— Про женщин. И это не аргумент.
— Выпьем.
— Больше не одной. Пока не продадите мне участок, а потом не пообещаете.
— Что пообещаю?
Я ткнул пальцем в сторону улицы. Там начинался дождик и потемнело.
— Я куплю у вас участок за полторы тысячи, подписываем документы, допиваем бутылку, и вы с деньгами идёте в голландский квартал, там круглые сутки продают розы.
— На кой вам розы?
— Вам розы. Вам.
— Я не люблю цветы, Аркадий! Что за вздор! Я суровый лесоруб?
— Не вам. Жене вашей!
— Жене?
— Не перебивайте. От того квартала недалеко есть цыганский театр. Наймём цыган.
— Тьфу. Они работники никудышные. Кстати, а знаете почему сегодня на лесопилке выходной? А это я устроил, всем оплатил три дня в честь запоя директора.
— Цыгане будут играть на гитарах и петь. И я вас поддержу, как человек, который час назад пил с вами за дружбу.
— Мы уйдём в табор жить, Аркадий? Спать с медведем? Он же воняет!
— Сейчас подолью вам эликсира. Нет, мы не уйдем жить в табор. Мы поедем к вам домой, и вы с цыганами будете петь песни и просить прощения у супруги, а когда она откроет окно, подарите ей цветы.
— Думаешь, сработает? — со сомнением посмотрел в свою рюмку Земляникин.
— Начнём с договора, — я хоть и не был трезв, но достал договор, комплект документов к нему и шариковую ручку. — Этот план точно лучше, чем насвинячиваться три дня на собственной лесопилке.
Глава 20
Я мучился жесточайшим похмельем, против которого пока что не помог ни выпитый с утра холодный огуречный рассол, ни большое количество воды
