большой фотопортрет в раме. Деготь пропустил удар по скуле, но и сам разбил телохранителю губу. Вдруг его затрясло, как в падучей, все вокруг слилось в цветной калейдоскоп. Он снова упал и стал кататься по полу с вывалившимся изо рта языком.
Кто-то долбанул его электрошокером. Сильные конвульсии быстро прошли. Он лежал, слегка подергиваясь, совершенно беспомощный. Красномордый, наклонившись, плюнул ему в лицо, Деготь даже не мог утереться. Потом он видел, как Татьяна влепила красномордому пощечину и сама отлетела к стенке от его ответной оплеухи. Потом, встревоженный криком сестры, из своей комнаты выскочил неуклюжий человек в шелковом халате с широко раскрытыми наивными голубыми глазами без ресниц.
Илья сам, похоже, не сознавал своей силы: двум телохранителям он нанес гораздо больший ущерб, чем Деготь. Но до красномордого так и не добрался – после очередного удара в голову пустил слюну и рухнул, как подкошенный, ударившись лицом о край низкого столика.
Глава 28
Явившись очередной раз на встречу с Федором Филипповичем, Слепой еще не знал о происшествии с одним из «подопечных». Разговор поэтому шел в общем обо всех.
– Теперь перед тобой полный расклад, – констатировал Потапчук. – Ясности не прибавилось?
– Не могу похвастать, – тяжело вздохнул Слепой.
– Вижу сильно тебя достала работа не по профилю. Разгрузись-ка немного от этих малосимпатичных граждан, слетай в Прагу для разнообразия. Вот тебе ориентировка с кем стоит поговорить. Тебе ведь достаточно одного лучика, чтобы картина стала ясной. И еще попробуй навести справки насчет Мишиного тела – куда его подевали. Может, безымянным захоронили рядом с бомжами – в Чехии их тоже хватает. Если возникнут сомнения, бери кости – мы генную экспертизу здесь проведем.
– Лишь бы меня с такими сувенирами не прихватили на таможне.
– Обеспечим, – уверенно кивнул Потапчук.
…В третий раз подряд Сиверов отправлялся в командировку. В Праге он бывал неоднократно, но всегда проездом. Все ее красоты от витражей собора святого Вита и часов Староместской ратуши до статуй Карлова моста и пивной «У Флеку» остались в памяти чем-то вроде ярких, но плоских открыток. И сейчас ему не суждено было неспешно прогуляться по красивейшему городу Европы, вдохнуть его воздух.
На пражском вокзале его встречал пожилой человек с симпатичным брюшком, чем-то похожий на постаревшего Швейка. Этот пенсионер пять лет назад был начальником отдела пражской полиции. Он относился еще к тому поколению, которое прожило лучшие годы в социалистической Чехословакии. Отлично знал русский язык и смотрел на визитера из Москвы, гостя из своей молодости.
– Вы похожи на тех, прежних русских. Теперешние совсем не такие, – признался он.
– Все правильно. Воспитание я получал советское и погоны надевал еще с советскими звездочками. Сейчас они те да не те. Не скажу лучше или хуже – просто другие.
– В каком вы звании, извините?
– Звания и должности в прошлом. Я теперь такое же частное лицо, как и вы.
– Просили снять вам частную квартиру на три дня. Не очень близко от центра, ну и вообще… Я должен был вписаться в сумму.
– Нет вопросов, – Глеб взял листок с адресом. – Давайте, если можно, по местам боевой славы. Сперва на Златницкую, потом в депо. Дальше станция метро. Остальное – на ваше усмотрение.
– С вашего разрешения я несколько изменю порядок. Мы сейчас как раз поедем на метро. Будем проезжать ту самую станцию.
Пражские станции существенно отличались от московских – залегали не так глубоко, платформы имели покороче и не были такими парадными, как станции центра Москвы.
Глеб с паном Ярославом вышли через одну.
– Мы появились здесь около четырех часов ночи. К этому времени мы уже обнаружили в депо настоящий броневик, стало ясно, каким образом банда собиралась скрыться. В нашем метро попроще разобраться, чем в вашем – всего три линии: А, В и С. Но казалось, что поезд ушел, как говорят по-русски. Было мало надежды ухватить этих ребят – времени прошло достаточно, чтобы они успели выскочить на поверхность…
Поезд плавно отъехал от платформы, где остались беседовать русский и чех. Часы на табло принялись заново отсчитывать секунды, и новые пассажиры уже выстраивались в ожидании.
– Нас больше интересовали точки выхода. Они наверняка предполагали выбираться не через станцию, а через технический люк. Большая часть личного состава осматривала эти люки в надежде найти след. Кого-то направили по тоннелям. Я не поверил своим ушам, когда поступил сигнал. Неужели, думаю, так скоро перегрызлись?
Руки пана Ярослава были сцеплены за спиной. Теперь он вытащил правую с пухлыми пальцами и взмахнул ею перед собой.
– Вот здесь стоял этот вагон. Ни одного целого стекла, внутри лужи крови и два трупа. Один с удивительно длинными пальцами, рядом с ним валялся пистолет…
«Шестаков», – подумал Слепой.
– Другой помоложе, с автоматом в руках. Вокруг полно стреляных гильз, присохших к полу вместе с кровью. Я по-прежнему думал, что случилась междоусобица. Но потом… Вот здесь, где мы стоим, тоже было полно автоматных гильз.
Глеб невольно взглянул под ноги.
– Нашли еще третьего, этот валялся на рельсах. Почти моего возраста – волосы по прежней моде, до воротника, усы с проседью. Как я потом узнал, он был главарем.
– Почему же вы решили, что они попали в засаду?
– Все подтверждало, что одни вели огонь отсюда, с платформы, другие отвечали из вагона и пытались отступать по рельсам обратно в тоннель. Странно получалось: ехали вместе, потом остановились. Часть людей сошла на перрон и перестреляла других, кто остался в вагоне? Это ведь проще было сделать прямо в вагоне – тогда уж точно никто не имел бы шанса скрыться.
После секундного раздумья Слепой утвердительно кивнул.
– Но самое главное – мы обнаружили следы стальных упоров. Их установили на рельсы, а потом сняли.
– Значит, движение вагону заблокировали? И хотели это скрыть, чтобы полиция приняла версию внутренней разборки в банде.
– Да-да. Тот, кто был у них за машиниста, вовремя разглядел эти упоры и использовал экстренное торможение. Иначе бы удар был очень приличный, все внутри получили бы серьезные травмы. Их потом просто добили бы без проблем.
– Выходит, все, кто спасся,
