еще запыленные после отделки застекленную дверь и выглянул на улицу.
— А эта комната выходит на запад, — произнес Энес, — так что, уверяю, в этой квартире можно с утра встречать рассветы, а вечером провожать красивые закаты.
Балкон выходил на двор, где сейчас лежал строительный мусор, но когда-нибудь там обязательно вырастет трава и зазеленеют кусты с деревьями. Дан подумал, что на балконе можно будет высадить цветы в кадках, поставить плетеное кресло, и по вечерам обнимать Цунаде под теплым шерстяным пледом. Он прикрыл глаза, представил, как будет ее здесь целовать, глубоко вздохнул и решился.
— Берем! — широко улыбнулся Дан. — Давайте свои документы!
Он, как и все шиноби на войне, получил хорошую премию и думал потратить ее на свадьбу, хотя понимал, что даже и четверти суммы не закроет. Цунаде молчала, но ее мама с большим энтузиазмом озвучивала списки гостей, угощений и украшений, что у Дана глаза на лоб лезли, хотя старался этого не показывать. Но господин Сенджу, кажется, заметил его смущение и предложил, а точнее, настоял, что он возьмет все расходы на себя. И Дан согласился: хорошо знал, что его деньги им еще пригодятся.
Идея купить квартиру возникла внезапно, в очередной раз, когда им приходилось тихо заниматься любовью под одеялом в его комнате. Он подумал, что с него хватит с него, и обратился к Энесу. Тот, конечно, сказал, что с его средствами можно рассчитывать только на что-то небольшое, но пообещал, что найдет квартиру с ванной: Цунаде часто мечтала посидеть вместе с ним в горячей в воде. Но у него дома был только душ, а идти вместе в общественные бани и речи не могло идти.
— Поздравляю. — Энес пожал ему руку, отцепил ключи от связки и протянул ему. — С шиноби всегда приятно иметь дело. Вы с ответом никогда долго не тянете.
— Нас учат принимать быстрые решения, — улыбнулся Дан, и когда закрыл за ним дверь, испытал огромную радость, что у него была теперь своя квартира, и вернулся в гостиную.
Мама гуляла по комнате и оглядывала стены.
— Ну, как тебе? — спросил он.
— Чудесно, сынок, — она подошла к нему и приобняла, — и от нас недалеко. Хочешь, мы с Ани поможем тебе здесь все обустроить? Она, правда, вредничает в последнее время больше обычного, но, думаю, любимому брату не откажет.
— Оставлю это дело для Цунаде, — ответил он, посмотрел на комнату еще раз и подумал, что в гостиную обязательно надо поставить большой и мягкий диван.
— Конечно, — произнесла она, освободила из его объятий и огляделась. — Хорошо бы было здесь прибраться. Интересно, есть ли чем?
Она отошла, а он остался в гостиной, облокотился о подоконник и стал наблюдать за улицей: бегали и громко кричали дети, женщина несла бумажный пакет с продуктами, из которого торчал длинный лук-порей, подросток выгуливал милого щенка, но взгляд больше всего привлекла молодая семья. Мужчина вез коляску, что-то рассказывал, а девушка держала его под руку и радостно смеялась. Дан улыбнулся, когда подумал, что они с Цунаде совсем скоро будут так же гулять.
Он отвернулся от окна и не сразу понял, куда делась мама. Нашел ее в спальне, она сидела на строительной лестнице-табурете, и когда заметила его, смахнула слезы.
— Тебя что-то расстроило? — осторожно спросил он, присев на корточки перед ней.
— Все в порядке, — отмахнулась она.
— И все же, ты плачешь. — Он положил свои руки на ее колени. — Ты из-за чего-то переживаешь?
— Переживаю, сынок, — она заботливо убрала волосы с его лица, — за тебя переживаю. Цунаде, она же непростая девушка. И было бы дело только в богатстве. — Она тяжело вздохнула и тихо продолжила: — Она же Сенджу.
— И что с того? — улыбнулся Дан. — У нее очень хорошая семья, господин Сенджу очень доброжелательный человек, а мама с бабушкой меня весьма радушно приняли…
— А я совсем не про ее семью, уверена, они тобой довольны. Я говорю про нее. — Она ненадолго замолчала. — Понимаешь, Цунаде еще совсем молоденькая и, может быть, немного наивной в каких-то вещах. И ты, конечно же, кажешься ей взрослым, ты же все таким был капитаном, а значит, главным над ними. Но как она будет на тебя смотреть, когда возглавит свой клан? Ты об этом думал?
— Думал, — твердо ответил он, — и я с этим с легкостью справлюсь.
— Нет, сынок не с легкостью, — покачала она головой. — Я знаю, какой у тебя характер. Ты не сможешь дожидаться ее после долгих собраний, укачивая детей. Не говоря уже о том, что она ученица Хокаге.
— Вот заладили…
— А ты разве не понимаешь, какая судьба им предначертана?
— Понимаю, — вздохнул Дан, отвел взгляд на балкон, и на сердце как никогда потяжелело. — Мы можем об этом больше не говорить?
— Конечно, сынок, — она нежно погладила его по голове, — и все же жаль, что ты не посоветовался с Цунаде насчет квартиры.
— Ты же знаешь, я хочу сделать ей неожиданный подарок. Конечно, это далеко не поместье Сенджу, но, думаю, ей понравится.
— Но ты же даже не уверен, разрешат ли ей покинуть родные стены.
— Думаю, я смогу договорится с господином Сенджу.
— Буду очень рада, если это окажется так.
— Мама, — в его голосе появилось раздражение, и он постарался его скрыть за твердым тоном. — Я люблю Цунаде, и она меня тоже, с остальным я разберусь сам, не переживайте за меня. — Он глубоко вздохнул и улыбнулся. — Прости. Правда, не решай за меня, что мне делать. Да, я простой шиноби. Но разве я не могу быть счастлив?
— Конечно же, можешь. Только предчувствие у меня нехорошее, — она немного отстранилась, взяла его щеки в свои ладони и продолжила: — Однажды, когда ты был на войне, мне такой сон страшный приснился. Будто ты лежал на железной кровати, в точности, как твой отец, когда он умирал: бледный, измученный… И в один миг мне показалось, что тебя стала покидать душа. Я так за тебя перепугалась, резко проснулась и поняла, что беда с моим мальчиком случилась, — из ее глаз закапали слезы.
— Мама, это был всего лишь сон. Мы же уже много раз это обсуждали: я хорошо знаю свои способности и всегда стараюсь все обдумать, прежде чем лезть в огонь, — Он накрыл ее руки своими. — Поверь, со мной никогда ничего не случалось опасного, и больше не случится. Война окончена, и я вернусь на ворота уже с повышением до капитана. Видишь, как все хорошо сложилось?
— Как скажешь, сынок, — вздохнула она, опустила его щеки и обвела спальню взглядом. — Очень уютная комната, поскорее
