– шепнул на ухо, косясь на друга.
– Сейчас увидишь.
Дверь распахнулась, и Стеша слегка присел, пробормотав:
– Мама дорогая, – а Арсений развернулся ко мне, сияя улыбкой:
– Идеально.
На пороге стояла рыжеволосая пышногрудая девица, лицо которой было усыпано веснушками и испачкано гипсовой пылью. Она вытерла руки прямо о комбинезон болотного цвета, одетый поверх белой маечки, мало что способной прикрыть, посмотрела с вызовом, окинув Стешу с ног до головы, зеленые глаза сверкнули, она ухмыльнулась и крикнула в дом:
– Отец, ты был прав! И месяца не проходил. Заходи, солдат, – и пошла в дом, а Степа развернулся к нам, театрально закатил глаза и поспешил следом.
– А, Степан, – появился на зов Иван Петрович и посмотрел за его спину. – Лиза, рад встречи.
– Взаимно, – кивнула я, а рыжая обернулась. – Привет, Жень.
– Здорова, мелкая, – и широко улыбнулась, обняв меня. – Твой солдат? – и кивнула на Стешу.
– Не-а, – довольно протянула я и взяла под руку Арсения, чтобы обозначить «своего».
– Тогда мой, – заявила она, подмигнула Степану и пошла обратно в мастерскую, пока он растерянно хлопал глазами.
– Черт возьми, – пробормотал, хватаясь за сердце, – Лизка, я все-таки подорвался и оказался в раю?
– Степан, ты очень небрежно относишься к моим трудам, – нахмурился Петрович.
– Я прошу руки Вашей дочери, – заявил он в ответ, а Петрович крякнул и покачал головой.
– Топай в мастерскую, Казанова недоделанный.
– Я доделаю, – крикнула Женька из мастерской, Степа заспешил на голос, а Петрович махнул рукой и начал подниматься наверх. – Садись, – приказала, указав Степе новым протезом на стул. Тот плюхнулся, продолжая таращиться, а она встала на колени перед ним и начала деловито прилаживать обновку, оставляя белые следы на его ноге гораздо выше, чем необходимо. Мы с Арсением давились смехом, глядя на поплывшего друга, а Женя поднялась, оглядев его с довольным видом. – Ну вот, как новенький. Не зря второй сразу сделали, – и добавила без перехода: – Номер запиши.
Стеша снова похлопал себя по карманам и скривился в досаде.
– Лови, – сказал Сеня и кинул ему его телефон, который забрал из машины.
– Я свободна завтра вечером, – сказала она на прощанье, хлопнула Стешу по заднице и закрыла дверь.
– Я влюбился, – заявил он с довольной мордой, – черт, где она пряталась в прошлый раз?
– Она выезжает по госпиталям, – пожала я плечами и потянула его за локоть, – поехали, выведем злодея на чистую воду и сможешь предаться своим девичьим фантазиям.
Арсений заржал и похлопал друга по плечу.
– Лизка, отвлеки меня чем-нибудь, – сказал, устроившись в машине, – у меня мозги набекрень от этой рыжей.
– Мозги тут совершенно не при чем, – фыркнула я и посерьезнела. – Заходить буду одна, иначе может не открыть. Спрячетесь по обе стороны от веранды, зайдете чуть позже, я отвлеку на себя внимание.
– Рискованно, – заметил он, – но тебе плевать, да?
Я промолчала: ответ был очевиден.
– Идеальное место для трагичного финала, – хмыкнул Сеня, когда в лесу показался особняк, и остановился в отдалении. – Черт, мы из окон как на ладони. Придется ждать, когда ты зайдешь в дом. Постарайся выглядеть натурально хотя бы минуты три, второй раз за день я твою гибель точно не переживу.
Я поцеловала его в щеку и полезла из машины, быстро дошла до дома и позвонила.
– Лиза? – на мгновенье растерялся Быстров и отступил на шаг, но тут же взял себя в руки. – Где мама? Все в порядке? Она звонила совершенно не в себе.
– Не совсем, дядь Федь, – вздохнула я, – у меня серьезные неприятности. Можно войти?
– Конечно, проходи, – он посторонился, давая мне зайти, – я могу чем-то помочь? – сделала два шага и тут же поняла, как ошиблась: вместе с хлопком двери услышав щелчок предохранителя. Развернулась, уже не скрывая своего отвращения.
– Что, прямо так и пристрелите? – спросила ехидно. – Мама Вам этого никогда не простит.
– Она не узнает, – пожал он плечами, – проходи, располагайся, расскажешь, как у нее дела. Обожаю слушать о ней истории.
– Вы больной, – поморщилась я, садясь на диван в гостиной и рассматривая его.
– А ты слишком много на себя взяла, – пожал плечами равнодушно, – сидела бы тихонько, осталась бы жива.
– Зачем такая сложная схема? – хмыкнула я. – Заказать антибликовые насадки, испортить их, потом выкрасть, отправить отца в совершенно ненужную командировку. Поиграть захотелось?
– Не говори ерунды, – поморщился он, садясь на спинку дивана лицом к двери и держа пистолет у моей головы, – крикни, пусть заходят.
– Кто? – прикинулась я идиоткой, а он толкнул мою голову в висок. Я хмыкнула и свистнула. Дверь тут же распахнулась и первым вошел Арсений, досадливо поморщившись от открывшегося вида.
– Федор Николаевич, Вы бы оружие-то опустили, – вздохнул он. – Вы же знаете, у меня рука не дрогнет.
– Сопляк, – зло бросил Быстров, – я врагов убивал, когда ты еще пешком под стол ходил.
– Время идет, песочек сыпется, – пожал он плечами, – реакция уже не та.
– Ты прав, – неожиданно засмеялся он, – но ты не рискнешь, а ну как рука дрогнет у меня.
– Тогда Вам тем более крышка.
– Тебе от этого легче станет? – ехидно спросил он, а Сеню слегка передернуло. – Где второй?
– Да тут я, рядышком, – отозвался Степа, проходя в дом и так же держа его на мушке.
– Живучий, зараза, – притворно расстроился Быстров, – жаль, я противопехотные в свое время не прихватил. Неужто умудрился протезом наступить? – и кивнул на его ногу с обрезанной штаниной, а Стеша широко улыбнулся. – Вот она, госпожа удача.
– Она у вас на мушке, – хмыкнул Степан, – убьете ее, каюк и вам.
– Это вряд ли, – хмыкнул он, – обернитесь.
Парни по очереди обернулись и увидели то, что уже давно приметила я: камеру над входной дверью.
– Ну и что? – хмыкнул Сеня.
– А то, что через пол часа сюда прибудут мои люди и вынесут вас уже на накрытых носилках, – и повернулся ко мне, –
