смерти наследника одного известного рода Мирослава придумать не могла.
— Он очень перспективный, — продолжал Яромир, а его голос гулким эхом отлетал от каменных стен. — Хоть ему всего двадцать семь, с ним считаются и советуются, дают сложные дела.
Яриловцы медленно шли по коридору: Яромир чуть впереди, ему так было, видимо, комфортнее, а Мирослава сзади, прожигая взглядом ярких глаз его спину.
— А твоя мама? — спросила девочка.
— Она умерла, — быстро ответил парень.
— Прости…
— Ничего, ты же не знала, — он, наконец, остановился и обернулся, глядя бездумно на мраморный пол коридора. — Наверное, ты недоумеваешь, что не так, да?
— Если честно, Яромир, то да.
Парень стоял, как обычно, выпрямившись, будто у него в спине всегда был лом вместо позвоночника. Он медленно поднял взгляд, смотря на подругу исподлобья. Волнистые черные пряди кое-где выбились из челки и падали на глаза.
— Отцу я, вроде как, не нужен.
Девочка подумала, что ей послышалось. Такое вообще возможно? Она открывала рот, как рыба, но не знала, что сказать.
— Это сложно, но так было всегда.
— Почему? — обрела дар речи Мирослава, инстинктивно приложив ладонь ко рту.
Он пожал плечами.
— Он уже не молод, когда я родился, ему было под пятьдесят. Высокий пост и куча обязанностей сделали невозможным ему уделять мне много внимания… И я виноват перед ним. И это уже не исправить. Пойдем.
Парень закрыл тему и продолжил их путь до «курятника», а ноги девочки двигались на автопилоте. В ее семье не матерились, но ей сейчас очень хотелось.
ᛣᛉ
Наступил второй месяц осени — октябрь, или как его именовали славяне — вересень. Дни бежали своей чередой, сменяя друг друга с бешеной скоростью. Царица-осень полностью взяла в свои руки полномочия временного правителя и готовила природу к подступающей зиме. Бабье лето прошло, паутины отлетали, заканчивались солнечные и теплые дни, на их смену пришла серость, слякоть и дождь. И пускай там, над горой, проходила настоящая осенняя пора, но и Подгорье полностью и досконально дублировало погоду. Это давало ложное, но такое нужное ощущение простой жизни, когда можно выйти на свежий воздух и подставить лицо холодным каплям дождя, сидя на трибуне стадионов.
Прошло несколько недель с момента, когда погиб Иван Третьяков, а причастного к этому преступлению так и не нашли, хотя ратиборцы прочесали Ведоград вдоль и поперек, допросили каждого школьника, имеющего хоть какое-то отношение не только к самому Ивану, но и также к Яромиру и даже Мирославе. Ни-че-го!
Яромир, благодаря всему этому, заработал недобрую репутацию, но, кажется, ему было все равно. А Мирослава постоянно и без устали всем доказывала, что он ни при чем, и когда дело раскроют, то истинная правда выплывет наружу.
Многие их даже сторонились, когда они шли по коридору, но только не яриловцы. Те, словно бойцовские петухи, стали первыми колотить каждого, кто снова поднимал эту тему и обвинял Полоцкого. В общем, когда классруки перестали справляться самостоятельно, то организовали общее собрание с заведующей общины. Поговорили, пожурили, наказали, да и понеслось все по новой.
Прав был их староста Илья Ярославцев. Представители их хребта — самые драчливые.
А их курс в этом году решил стать чемпионом по количеству драк, это уж точно.
Еще, как ни странно, Мирослава незаметно для себя стала центром всеобщего внимания. К ней прислушивались и здоровались даже те, кто лично был не знаком. Однако вскоре причину таких изменений она все-таки выяснила. И было у этой причины имя Яромир.
Их спокойная дружба не продержалась и нескольких недель. Однажды вечером на тренировке по «шабашу» она услышала от ребят из сварога, что, став подругой Полоцкого, она автоматически становится почти неприкосновенной, так как находится под защитой его семьи. Теперь она может пользоваться этим правом, что непременно скажется и на соревнованиях, ведь кто захочет портить с ней (а значит и с самими Полоцкими) отношения, забрав победу?
Как депутатский мандат, твою кочерыжку, неприкосновенная Мирослава Морозова!
Отправив ковер в вагончик, она, мокрая и раздраженная после противно моросящего октябрьского дождя, шла ко входу в школу, где каменным изваянием стоял Яромир, ждавший ее с тренировки. Ему бы еще солнцезащитные очки, как у Киану Ривза, и можно идти на кастинг новой «Матрицы».
— А ну, иди сюда, князь ты долбанный! — зашипела Мирослава, когда до парня оставалось метров пятнадцать.
Тот чуть склонил вбок голову, быстро соображая, что же произошло на этот раз. Он сделал несколько шагов назад, решив, что лучше пока себя поберечь. Да и выглядел в последние дни он так себе.
— Не уходи! Это тебе не поможет, — почти кричала девочка и вертела головой, ища, что можно схватить. Жаль, они летают на коврах, метла была бы здесь предпочтительней.
Увидев в сторонке стойку с игровыми неактивированными мячами, она взяла парочку. Размахнувшись, швырнула в Яромира первый мяч, который пролетел в нескольких сантиметрах от его головы, так как парень успел пригнуться.
— Что случилось?! — решил он все-таки провести разведку без боя.
— Я тебе сейчас покажу, что случилось! — злилась юная ведьма, кидая второй мяч. Он угодил парню в бедро, а тот успел его схватить. — Какого лешего все меня твоей свитой считают?!
— Что?!
— То! Ходят, чуть ли не в ноги мне кланяются! Думаю, что это с ними со всеми, с ума что ли посходили?! — она подняла руки вверх, активно жестикулируя. — А оказывается, дружба с тобой меня над всеми возвысила!!! Князь себе фаворитку решил завести?! Будем тебя «раскулачивать»!!!
Сняв синий укороченный «шабашный» кафтан с гербом Ведограда на спине, она замахнулась им и ударила, однако Яромир перехватил его и не выпускал ткань из длинных пальцев.
— Мирослава, угомонись ты! — просил парень, героически игнорируя взгляды всех, кто шел с тренировки. Со стороны это выглядело забавно: высокий Полоцкий почти бегом двигался задним ходом от разъяренной девчонки, которая еле доставала тому лбом до подбородка.
Рванув кафтан на себя еще пару раз, она бросила эту затею и двинулась на него с пустыми руками. Выбросив мяч, который все еще держал в одной руке, парень быстро пошел к девчонке навстречу. Чуть присев, просто подхватил ее и понес на плече, пока она висела вниз головой и била того по спине, приправляя все это гневными и совсем непечатными ругательствами.
Так они дошли до главной лестницы хребта, и Яромир уже собирался таким же макаром подниматься наверх, но бунтарка затихла. Видимо, выдохлась. Он поставил ее на ноги, раз она так об этом просила всю дорогу. Точнее, угрожала ему зверской расправой.
Девочка поджала губы и сложила руки на груди,
