Хильдрет покинул трибуну и передал письмо Мулене.
— Подумай хорошенько, Гердес, — посоветовал он магистру.
Граф повернулся к Меченосцу, позвал его за собой и шагнул к лестнице.
16 Мураф
— У Алера случаются проблески гениальности, — сообщил Хильдрет Готфриду с Рогалой, наблюдая с крыши Мурафа за приближением вентимильских войск. — Но сейчас он все поставил на удачу.
Видно было: даже вместе с западными перебежчиками и союзниками из Бохантина миньяк выставил против Сартайна меньше войск, чем перевел осенью через Карато.
— Резервы всегда нужны. А прежде всего — прикрытие для отхода на случай неприятностей.
Готфрид осматривал местность. Да, новые союзнички Алера неплохо повеселились на имперской земле, подчищая богатые деревни.
— Измором нас не возьмешь — для этого нужен флот. Мураф ему не захватить и по дамбе не прорваться. Он в ловушке. Миньяку нужно овладеть Сартайном до того, как прибудет армия Мальмберге. Если не успеет, он покойник.
— У него наверняка есть план. — Рогала бесцеремонно прервал поток мыслей графа.
— Конечно есть. Не было бы, он бы сюда не явился. Я и пытаюсь понять какой. Жаль, что не удалось потрепать его у Авеневоли.
Убедившись в намерении миньяка пойти на Андерле, Хильдрет повел гвардию на восток в надежде повторить знаменитую победу. Но тот — должно быть, с помощью Маноло Бельфильо — замысел разгадал и отправил кавалерию захватить переправы и высоты над городом. Пришлось Йедону отступать без боя.
— Едва ли Алер нашел замену Нероде и тоалам, — заметил Готфрид. — К тому же он знает, что Добендье здесь. Он или блефует, или совсем обезумел от мечтаний о завоеваниях и славе.
Тут вечный гномов спутник, Гасиох, гнусно хихикнул, но почему, объяснять отказался. Когда же Тайс пригрозил продеть в его уши цепи и носить на груди как талисман, многозначительно заметил: «Пещеры Анзорга хранят больше зла, чем ты можешь представить».
Юноша демона не понял, в отличие от оруженосца — тот разозлился.
Готфрид недоумевал. Конечно, Маноло Бельфильо обеспечит Алеру тактическое преимущество, но ведь не поможет захватить Мураф и прочие крепости на подступах. Для штурма понадобится гораздо больше войска.
— А он времени даром не теряет, — пробормотал Рогала.
Миньяк подошел вечером и разбил лагерь у мыса, с которого гном и Меченосец впервые увидели Сартайн. Рано поутру он разделил войска и расставил их против внешних фортов, которые надо было захватить, чтобы приблизиться к Мурафу. Поля обстреливались, и проходить между ними было самоубийством. Осада крепостей далась бы немалой кровью: по шесть сотен испытанных гвардейцев, по десятку умелых магов в каждой. Планировали и строили оборонительные сооружения лучшие военные архитекторы. Никто не верил, что у Алера хватит сил больше чем на два-три. А ведь за ними вставал Мураф — исполинская цитадель, созданная останавливать стотысячные армии.
Чем больше Готфрид думал о планах миньяка, тем сильнее нервничал — не иначе Алер припас что-то по-настоящему разрушительное. А маневрировали вентимильские войска с быстротой и точностью, невероятными для столь разношерстного войска.
От миньяка выехали парламентеры: группка всадников в темных доспехах, на вороных конях. Следом вышли интенданты и тут же разбрелись по заброшенным полям, размечая места для палаток и вколачивая шесты для погребальных помостов. Ополченцы-крестьяне, увидев, как те вытаптывают молодую пшеницу, с руганью затрясли кулаками.
— Вот тебе уверенность, — произнес Рогала. — Он убежден, что будет время на похороны солдат.
Перед битвой при Касалифе площадок никто не строил.
Переговорщики остановились на безопасном расстоянии, приблизились лишь миньяк со знаменосцем.
— Не смотрите Алеру в глаза, — предупредил Готфрид. — Он носит диадему Ордроп.
— Игрушку Грелльнера? — ахнул граф. — Удивительно, что ее удалось отыскать.
— Ничего удивительного: Анзорг — кладовка, битком набитая любыми чудесами.
— Посмотрим, с чем он к нам явился.
Над туннелем-воротами Мурафа находился балкон, как раз и устроенный на такой случай. Сам же проход закупорили огромными камнями, поднимаемыми из гнезд давлением воды. Через замурованный туннель пробиться было труднее, чем сквозь чудовищно толстые стены крепости.
— О! Готфрид, Тайс! — Миньяк улыбнулся дружелюбно и вполне искренне. — Рад вас видеть в добром здравии. А то я уже испугался: западный народ славится вероломством.
Арант зашевелился, подталкивая — говори, мол.
— Что правда, то правда. Недавно один их король чуть не переметнулся к тебе.
— А, бедняга Кимах… Увы, он был глуп и жаден. И не годился ни для какого серьезного дела. Кимах бы не сдюжил — и сам это понимал. Не сомневаюсь, сейчас ему куда лучше, чем прежде. Господин рядом с тобой, полагаю, знаменитый граф Кунео?
Хильдрет едва заметно поклонился. Алер говорил на древнепетралийском, и потому приходилось блюсти этикет.
— Сир, я надеялся встретить вас раньше.
— У Авеневоли? Я действительно проезжал мимо и слышал, что вы были неподалеку. Жаль, что мы разминулись.
— Увы, судьба-злодейка. Думаю, обстоятельства не благоприятствовали столь раннему нашему знакомству.
— Как здоровье Слады? — вмешался Готфрид. — С ней все хорошо?
На лице Алера изобразились сразу и замешательство, и раздражение, и страх.
— Маноло передает, она в порядке. Два дня тому госпожа родила мне сына.
Миньяк глянул на восток — коротко, на долю секунды: тревога мужа и отца чуть потеснила мечту о величии.
— Готфрид, твоя леди спит спокойно. Я знаю, ты хотел бы похоронить ее в подобающем месте. Потому я позволил себе вольность соорудить для нее гробницу. И для твоей сестры.
Он внимательно посмотрел в лицо юноше, будто пытаясь определить, удивился тот или нет.
— Пусть нам всем повезет вернуться к землям и людям, оставшимся в наших сердцах.
Хильдрет слушал с удивлением и наконец попытался вернуть беседу в официальное русло:
— Не слишком ли вы большую свиту привели, явившись засвидетельствовать покорность империи?
— Мне говорили: сколь великую силу и роскошь не покажи Сартайну, все будет мало.
— Видимая мною сила не кажется столь уж великой.
— Возможно. Тем не менее я прошу позволения войти и удостоиться аудиенции с императором и Верховным магистром. Я вижу, их с вами нет. Мне любопытно почему.
— Они заняты. Несомненно, господа глубоко опечалятся, узнав, что так и не смогли встретиться с вами.
Мулене вместе с лучшими умами Братства засел в недрах Высокой Башни, пытаясь определить источник самоуверенности миньяка и способ противодействия ему.
