Джо Фрэзер, Нат Флейшер, эта старая лиса профессионального бокса, преподнес ему золотой пояс чемпиона, а в своем журнале «Ринг» поспешил приветствовать нового чемпиона и постарался поскорее откреститься от Клея, заявив, что он уже больше не поддерживает боксера, который вздумал кроме бокса заняться еще и политикой.
В этом отношении интересна передовая статья Флейшера в июньском номере его журнала «Ринг» за 1970 год. Приведем ее с некоторыми сокращениями.
«Я очень рад поздравить Джо Фрэзера с титулом чемпиона мира в тяжелом весе. Я очень рад, что в этой весовой категории раз и навсегда наведен полный порядок. Я рад, что „Ринг“ избавлен от необходимости поддерживать Кассиуса Клея как чемпиона мира, несмотря на его отказ подчиниться призыву в Вооруженные Силы. Я не отступаюсь от поддержки, которую „Ринг“ оказывал Клею. Но он заявил о своем уходе из профессионального бокса. „Ринг“ в конце концов поймал его на слове. Затем появился Фрэзер, который нокаутом победил Джимми Эллиса, и чемпион мира наконец определился. Этот факт должен оказать большое влияние на развитие бокса не только в Соединенных Штатах, но и во всем мире. С того времени, когда боксеры стали драться в перчатках, борьба за чемпионский титул в тяжелом весе определяла весь ход развития бокса вообще. Вскоре после того, как Фрэзер выиграл у Эллиса, стало известно, что Клей готов отказаться от своего решения покинуть бокс и что он хочет встретиться с Фрэзером в Канаде, если федеральные власти дадут ему разрешение покинуть страну на 24 часа. Из этой попытки Клея или лиц, с ним связанных, кажется, ничего не вышло. Клей ничего не сделал для правительства, и правительству не было никакой причины делать ему любезность в 500 тысяч долларов. Теперь, когда Кассиус Клей как чемпион мира в тяжелом весе уходит в прошлое, я хочу сказать, что, на мой взгляд, он являлся наиболее неблагоразумным и заблуждающимся носителем этого титула за всю долгую историю бокса.
У Джека Джонсона были большие неприятности и затруднения, вызванные в некоторой степени им самим, но главным образом расистами, которые травили его. Клей же вызвал все свои неприятности сам. Никто не создавал их для него. Он продолжал это делать, начиная со вступления в секту „Черных мусульман“. С этого момента Клей сам стал ярым расистом. Его высказывания уничтожают всякие сомнения в этом.
Насколько значительным был боксер Кассиус Клей, чемпион мира? Единого мнения по этому вопросу нет. Можно сказать, что, когда он отказался идти в армию, он находился в процессе своего развития. Если бы он продолжал выступать, то, может быть, стал бы одним из десяти величайших боксеров всех времен. На основании того, что он показал во время своей победы нокаутом над Зора Фолли, я еще не мог включить его в десятку сильнейших боксеров за всю историю бокса.
Смог ли бы Кассиус побить Фрэзера, если бы они встретились в ближайшем будущем? Для того чтобы ответить на этот вопрос, мне надо было бы проконсультироваться с некоторыми специалистами. Независимо от того, какой степени развития достиг Клей к тому моменту, когда он выиграл у Фолли, он был главным фактором в спасении бокса. Бокс переживал период депрессии. Два быстрых нокаута, которыми Сонни Листон выиграл встречи у Флойда Паттерсона, ни в коей мере не помогли оздоровлению бокса. Особого восторга по поводу того, что Листон стал чемпионом мира, никто не выказывал. В Нью-Йорке он не получил разрешения выступать на ринге, так как властям не нравились люди, с которыми он был связан. Были и другие места, где Чарли считался персоной нон грата. Но вот появился парень из Кентукки, и картина изменилась. Человек, который побил Паттерсона дважды, в течение трех минут был побит Клеем в Майами-Бич, штат Флорида, а затем в Льюистоне, штат Мэн. Но потом пошли неприятные разговоры. Говорили, что Кассиус каким-то образом связан с „Черными мусульманами“. Все считали, что это не в его интересах, а также не в интересах мирового бокса. В конце концов связь чемпиона с „Черными мусульманами“ перестала быть секретом для всех. Казалось, что бокс был обречен сталкиваться с неприятностями того или иного сорта. Хулиганы были выгнаны с ринга. Но Клей приготовил любителям бокса удар другого рода. В конце концов Клей, отказавшись идти в армию, был привлечен к суду. Сейчас его дело передано в Верховный суд. Клей настаивал, что он является мирским проповедником для мусульман и не подлежит призыву в армию. Кассиус заявил суду, что он отказывается идти в армию из-за своих религиозных убеждений и должен быть освобожден от воинской службы. Таким образом, чемпионом мира в тяжелом весе оказался человек, который готов драться на ринге за огромные деньги, но который не хочет послужить своей стране за солдатское жалованье. Дело Клея все еще разбирается. Когда-нибудь Верховный суд вынесет решение, которое „Ринг“ ждет так долго. Когда-нибудь Кассиус будет посажен в тюрьму или пятно позора будет смыто с него. Может быть, до того, как суд вынесет какое-либо решение по его вопросу, наступит мир. Но для борьбы за звание чемпиона мира в тяжелом весе это уже не имеет значения».
Флейшер фактически вычеркнул Кассиуса Клея даже из списка претендентов на мировую корону, при этом тактично облив его грязью с головы до ног. Но сам Клей не собирался вешать перчатки на гвоздь. Несмотря на запреты, он решил вызвать Фрэзера на бой. Вот что Али сам писал об этом в своей книге, названной, мягко говоря, несколько претенциозно — «Величайший!»:
«Я помню, как однажды вечером, уже засыпая, я никак не мог избавиться от мысли об очередной неудаче организовать для меня встречу, на этот раз в Сиэтле, из-за того, что Американский легион угрожал бойкотом. Неужели нет такой силы, которая могла бы сломить организованную против меня кампанию? Я подумал об обыкновенных людях с улиц, одни из которых хотят видеть мою победу, другие — поражение. А все они вместе хотят одного и того же — увидеть меня на ринге с каким-нибудь сильным противником. А самый же сильный — Джо Фрэзер.
На следующее утро я пробежал около трех миль вокруг Органди Парк, как будто мне предстояла встреча. У меня возникла одна идея, и она меня так взволновала, что я, вернувшись домой, прилег отдохнуть ровно на столько, сколько нужно Джо, чтобы добраться до дома Янки Дурхэма, где, как я знал, он собирался быть в это утро.
Я набрал номер, и Янк поднял трубку.
— Янк, ответь, только честно, — сказал я. —
