люблю Ясмину, потому и пробрался в особняк Эмир-бея. Перед тем, как появились господа полицейские, я успел сделать ей предложение. Я за этим и приходил. И она сказала мне «да», посмотрите на ее правую руку. Ясмина надела обручальное кольцо, она согласна. И я люблю ее маленькую дочку, хотя тест ДНК показал правильный результат. Я не отец Лале Озден.
— Нет, Дамир, — перебивает меня Яся, глядя в упор, — ты просто не помнишь. Ты тогда вернулся поздно, ты часто работал допоздна. В тот раз переговоры проходили в ресторане, ты вернулся, упал на диван и уснул. Я хотела тебя разбудить, в кабинете слишком короткий диван. Но ты не просыпался.
По залу пробегает легкий смешок и затихает. А вот мне не до смеха. У меня мороз по коже. Кабинет? При чем здесь кабинет?
Смотрю на Яську во все глаза. Она краснеет, хлопает ресницами, запинается. И я готов поклясться, что не врет. Я бы сразу понял, разве она умеет? У нее же все на лице написано.
Но кабинет меня убивает. Я помню эти переговоры, я был точно в такой кондиции, в какой Каан сажал меня в самолет. В никакой. Но главное, я помню сон. Который продолжает мне сниться до сих пор.
И что этим Яся хочет сказать? Что это был…
— Я наклонилась, чтобы тебя растормошить, мне хотелось, чтобы ты перешел на кровать в своей спальне, — Ясмина продолжает говорить, ее негромкий голос эхом отдается под высокими потолками зала судебных заседаний. — Но ты не проснулся. Вместо этого ты…
Эмир вдруг заходится в приступе сильного кашля, но Ясмина не замолкает, наоборот, говорит громче, чтобы было хорошо слышно.
— Ты сделал меня тогда своей женой, Дамир. Наш брак перестал быть фиктивным.
Что? Что она сказала?
Мои ноги медленно подгибаются, и я плюхаюсь на скамью, больно стукнувшись задом. Значит, это явь? Я не сплю? И тогда не спал…
— Значит, это был не сон? — говорю, не сводя с Яси потрясенного взгляда. — Ты мне не приснилась?
— Вы хотите сказать, что помните эти события, Дамир-бей? — осторожно спрашивает судья. Спрашивает явно не по протоколу, а из интереса. Да они все сидят с открытыми ртами, не шелохнутся.
— Я был уверен, что видел сон, — отвечаю судье, — представляете?
— Не представляю, — качает головой судья, — я думал, так только в сериалах бывает.
— В тот день, когда пришла Жанна, я узнала что беременна, — вновь звучит голос Ясмины, и мы с ним замолкаем. — Я собиралась сказать тебе, я так обрадовалась! Думала, ты тоже обрадуешься. Жанна поэтому захотела столкнуть меня с лестницы. Потому что я сказала ей, что у нас будет ребенок.
Вскакиваю и хватаюсь руками за оградительные перила. Слова застревают в гортани, наружу вырывается только сиплое дыхание.
— Повтори, — хриплю через силу, — повтори, что ты сказала. Она хотела убить нашего… нашу… нашу с тобой…
Я все не могу произнести нужные слова, мешает сердце, которое с силой лупит изнутри по ребрам, причиняя физическую боль.
— Да, Дамир. Нашу с тобой дочь. Лале.
Яся замолкает, и мы смотрим друг на друга. Ее глаза горят, мои наверное тоже. По крайней мере глазницы кажутся выжжеными дотла. Ясмина поворачивается к Эмиру и продолжает:
— Я всегда буду вам благодарна, Эмир-бей, за вашу помощь и участие. Но Лале не ваша дочь, вы сами это хорошо знаете. Я всегда относилась к вам с почтением, вы называли меня дочкой. Я любила и уважала вашу жену, и никогда бы с ней так не поступила. Лале не может быть вашей дочерью, она не может быть ничьей, потому что в моей жизни был только один мужчина — Дамир. Мой муж.
Да похер мне на все и на всех. Не убьют же они меня.
Перемахиваю через ограждение, охранники выхватывают оружие и бегут следом, а я уже сжимаю в объятиях Ясмину.
— Это правда? — спрашиваю, вглядываясь в ее лицо, хотя и так все вижу. Правда. Все, что она сказала, правда!
Яся кивает, я падаю на колени и обнимаю ее прежде, чем меня валят на пол и сковывают запястья наручниками.
Похер. У меня дочка есть. Лале моя дочь. И Яся тоже моя.
Все, теперь можно и в камеру.
Ясмина
На Дамира наваливаются сразу двое охранников, но он больше не сопротивляется. Позволяет выкрутить себе руки, застегнуть на запястьях наручники. При этом не сводит с меня сверкающих глаз и продолжает улыбаться широкой, немного мальчишеской улыбкой.
— Яська, — я не слышу, скорее, читаю по губам, — Яська моя…
И слезы сами собой текут по щекам. Из-за них я не сразу замечаю процессию, которая появляется в зале суда. Впереди высокий мужчина, в котором я с удивлением узнаю отца Дамира. Я видела его только на свадьбе, но они с сыном слишком похожи, чтобы я не узнала Данияра Батманова.
Еще одного мужчину тоже узнаю, это наш консул в Стамбуле. Остальные мне неизвестны, но судя по тому, как они деловито раскладывают на столах папки с документами, делаю вывод, что это юристы.
— Уважаемый суд, в деле появились новые детали, — адвокат Дамира приосанивается и берет в руки документ, подсунутый одним из вновь прибывших. — Вы позволите?
Судья заинтересованно кивает, и он продолжает:
— Господин Батманов включен в делегацию, которая прибыла к нам в рамках международного форума, организованного благотворительным фондом госпожи Хасны Озден.
— Какое отношение это имеет к делу? — раздраженно перебивает адвокат Эмира, но судья делает знак продолжать адвокату Батманова.
— Средства фонда будут направлены в районы, пострадавшие от стихийных бедствий. Отсутствие господина Батманова тормозит работу фонда, и мы просим уважаемый суд принять решение отпустить Дамир-бея под залог. Залог за него готовы внести сейчас же.
— Этот человек преступил закон, господа. Он заключил фиктивный брак с Ясемин Озден-Беляевой, разве это не является преступлением? — неожиданно раздается возмущенный голос Эмира Дениза. Судья озадаченно переглядывается с помощниками.
Один из них наклоняется и что-то негромко ему говорит. Судья выдыхает с явным облегчением и отвечает Эмиру повеселевшим тоном:
— Видите ли, господин, во-первых, фиктивный брак был заключен не на территории Турции и между гражданами другой страны. Это никак не подпадает под нашу юрисдикцию. К тому же, у пары есть дочь, то есть такой брак вряд ли будет признан фиктивным, господин Дениз.
— Ну все, Эмир, мое терпение лопнуло, — угрожающе бормочет бабушка Хасна. — Тебе конец.
— Что вы собрались делать? — спрашиваю ее тихо.
— Увидишь, — отвечает бабушка.
Тем временем судья зачитывает решение, нашпигованное юридическими терминами, в которых я совершенно ничего не понимаю. Из потока слов выхватываю только, что
