пансионат, если охранники с внешностью деревенских алкашей сразу стреляют на поражение… Ракетный объект, не иначе! И босс, наверно, сейчас как раз выяснением этого и занимается.
Она стала пытать себя, а что, собственно, она хотела узнать про Медведева, чтобы потом добраться до его подсознания, взломать его, это подсознание, и склонить?.. Куда? Конкретно к головокружительному контракту с Ай-энд-Ай. Что она собиралась отнять у него?.. Не иначе, как эту дорогую для него, потаенную боль, светившуюся таинственным ночным огоньком на дне его взгляда.
И тут — хлоп! Она представила себя в постели с Медведевым… и уже не прилипла, прямо вся съехала в эту картинку… и в один миг захлебнулась в ней, забарахталась, ловя ртом воздух. Что за чертовщина!
На этот раз перекреститься не захотелось. Она лежала на спине, поверх простыни, и воображала себе всякое, чего не воображала лет так с надцати… Она могла легко признаться себе в том, что он сейчас легонько так и ненавязчиво насилует ее, а она просто расслабилась и получает легенькое такое, ненавязчивое удовольствие… Где всегдашний болезненный спазм в низу живота при первой же мысли об? Где тошнота?
Она уже не удивлялась. Если уж удивляться, так удивляться оптом — всему. Тому, что было и что, наверняка будет, тому, где она и как сюда попала. Сил на такой Большой Взрыв удивления уже не откуда было взять.
Она вспоминала покадрово — как он тогда отстраненно, будто с безвредными привидениями, общался с ментами, как вел машину впереди нее, какой отстраненной от мира походкой шел от машины к кафе, в котором она назначила ему встречу, как сидел перед ней с этими своими пуговицами, сам совершенно не похожий на мужчину, подбирающего себе сорочки, как поглядывал на свои стильные часы Panerai, как двигался, словно обтекаемый, герметически совершенный болид, сквозь беседу, которую она ему навязала… наконец, как ходил по своему кабинету в этом умопомрачительном дирижерском фраке, высокий такой… И даже его борода начинала ей нравиться.
Она рванулась вверх, на поверхность воображения, глотнула воздуху и обозвала себя "дурой".
И резко села на постели.
Получалось, что не она, а он уже успел отнять у нее опору… не отнял, он просто методично разобрал ее прямо у нее под ногами. Что случилось?.. Она огляделась вокруг, ища что-то, не известно что… Не было ее любимой собаки. Куда-то пропала ее охотничья собака одиночества. Вот оно! Она оказалась изгоем, в опасности, но — впервые не одинокой. С ней был босс, Петер Шлегель, на которого она надеялась. Был этот маньяк Медведев, которого она боялась и который ей уже… Они были тут, вместе с ней, оба на пару устроив ей это изгнание-укрытие… А как же подруга Ленка? Ленке не удавалось избавить ее от одиночества. Потому что потому… Может, именно потому что в этой ее жизни она не была бучем?.. Для Ленки она никогда не была ни косячком для расслабухи, ни бучем, а была просто живой подружкой.
Ноль-один. Не она, а он отнял, Медведев отнял у нее то, что для нее было опорой, отнял боевое одиночество. И что он будет с этим ее добром делать?..
Нет уж… Что-то надо срочно сделать самой… До контрольного срока оставалось еще двадцать две минуты, но она включила мобильник.
Ленка! Ленка ей звонила!.. И больше никто.
Она забыла про Ленку! Как она могла забыть про "Ленку в вагончике"?! Ну да! Простая версия босса очень хороша… если бы не этот "вагончик". Все опять в одну секунду сделалось совсем плохо и страшно.
Распотрошить пару тарифных пакетов, подготовить две новых симки… Симок она закупила достаточно — как боеприпасов на трехдневную осаду.
Но сейчас велела себе уложиться в одну минуту, суммарную минуту.
Набрала номер.
— Альлё? — с легким любопытством среагировала Ленка на незнакомый номер.
Никаких "здрасьте":
— Это я. Говори живо, почему ты Valencia?
— Анька, ты? — Удивление уже на пять баллов по, типа, двенадцатибалльной шкале Первого апреля.
— Я спрашиваю, почему ты Valencia?
Три секунды паузы…
— Это у меня кошка была Валенсия… — Семь баллов. — Пока тебя не было… Ань, а что случилось?
— А кто такой ВАЗ двадцать один ноль один?
— Что?! — Уже восемь баллов…
— "В вагончике". Чей это ник, говори быстро!
Еще три секунды потеряно — она следила по часам, приказ босса она готова была выполнять с немецким педантизмом.
— А-а… Ты так бы и сказала… — И сразу же меньше четырех баллов: Ленка, похоже, начала врубаться, что нужно просто отвечать и ни о чем пока не спрашивать свою бешеную подругу. — Это вроде бы Светка Акинфиева из параллельного. Помнишь ее?
— Смутно, — констатировала она. — Чего она к тебе прилипла? И почему "вроде бы"?
— Да она в Канаду давно уехала… ну, типа, ностальгия… искала всех и по "Одноклассникам", и по "Вагончику"…
— Подожди, — оборвала она, время кончалось. — Сиди у телефона.
Она отключилась и вставила новую симку.
— Деньги кончились. Что ты ей рассказала?
— Да много чего. Вспоминали школьные времена… — Все. Ленка вошла в "штиль" и теперь просто разгадывала странный звонок подруги. — Она и про наших спрашивала. Про тебя тоже.
Холод по спине. Мороз.
— Ты ей что про меня рассказала?
— Ну так, в общих чертах, — похоже, не преувеличивала Ленка. — Она писала, что видела тебя в какой-то передаче по телеку… Ты, типа, такая успешная.
Что за черт! В передаче… Почти год назад Петер впихнул ее в короткое интервью для делового новостного блока CNN — финансы, инвестиции, работа иностранных компаний в Москве. Ее загримировали, что шпионку — сделали из нее суперблондинку (парик), не столько умно вещающую про политику ведущих кадровых агентств, сколько рекламирующую попсовые очки. Это был такой супертайный замысел босса — самому побыть в тени, за кадром, а ее прощупать на амбиции… Маскировка тоже была частью его игры — "засвечивать тебя нельзя, но правильно осветить нужно".
И что?! Эта Светка, выскочившая замуж за канадского хохла, смотрит суперделовые новостные блоки CNN?!
— Ты что, не помнишь? — перешла в наступление Ленка. — Я же
