молнией проносится мысль, что вряд ли Илона потом понесет их в мастерскую подновить краску.
— У меня есть ключи. Это и мой дом тоже, — потрескавшиеся губы расходятся в незнакомой ухмылке. Мой муж не умел так улыбаться. Это просто незнакомец в его ботинках. — Ты была так увлечена музыкой и танцем, милая… Даже не слышала.
— Э… Илона разве не приехала?
— Приехала…
— Ну… Ты разве не должен быть дома? С ней. Делать романтичные селфи под ёлочкой и наслаждаться оливье?
— У нас вечеринка, шумно и гости… — голос хриплый, даже под слоем щетины видно, как перекатывается кадык.
— Ты же любишь, когда вокруг крутятся молоденькие девчонки, зря ушёл, — не могу удержаться от ехидства.
Уже очухалась от неожиданности и теперь чувствую себя хозяйкой ситуации. Стою, уперев руки в боки. Жаль, что голосом можно бить бокалы, а прожигать взглядом предметы — нет. Сейчас Марк превратился бы в кучку пепла.
— Уверена, Илона без тебя сильно скучает. Марк, тебе пора домой. Вызвать такси?
Он трясет ногой, стряхивая с носка ботинка остатки моей праздничной выпечки, поворачивается, и сквозь запах цитруса и ванили, поднимающегося из ошметков кекса, до меня доносится запах крепкого алкоголя.
Точно, он же пьян! Господи, неужели я так отвыкла от собственного мужа, что не способна определить на глаз количество выпитого? Раньше я была точна, как немецкий алкотестер.
Хотя в незнакомце, который сейчас стоит передо мной, я не вижу больше самого родного и близкого человека, отца моих детей.
— Марк, — злобно щурю глаза и стараюсь цедить каждое слово, — тебе нужно домой! Ты выбрал свой дом и свою женщину, тебе здесь нечего делать.
Марк падает на колени, пытается схватить мою ладонь, но я брезгливо отступаю
— Не трогай меня!
— Я останусь с вами. Лен, я хочу обратно. Лена-а-а… Прими меня… Прости…
На фоне веселенькой попсы Бейонсе, льющейся из динамиков, происходящая сцена кажется нелепым фарсом.
— Я тебе не мамочка, чтобы принимать тебя любым! Марк, ты давно взрослый человек. Ты сделал выбор, не хочу больше это обсуждать.
Он ползет за мной, пытаясь обхватить мои колени. С трудом сдерживаю отвращение. Хорошо, что дети наверху и этого не видят. Господи, что я буду делать, если они сейчас спустятся?
— Ты лишний здесь. Уходи!
Марк с трудом поднимается — видимо, повреждённая нога еще дает о себе знать. Его бледное лицо перекошено от злости.
— Это и мой дом! Здесь мои дети, — его рык заглушает музыку.
Испуганно смотрю наверх. Нет, там тихо. Во всяком случае, пока…
— Ты гонишь меня, потому что придет он? Твой новый хахаль? — резко и с шумом выдыхает. — Стол накрыт на четверых. Он придет, да? Отвечай! — хватает меня за руку и рывком дергает к себе.
Вздрагиваю. Никогда не видела его таким… Нужно срочно выпроводить его, пока дочки не застали любимого отца в таком состоянии.
— Марк, пожалуйста… — умудряюсь вывернуться из его захвата и, отступив на шаг, в молитвенном жесте прижимаю руки к груди, — Давай не сейчас, не сегодня. Завтра приходи с подарками, аккуратным и… трезвым. Не порти праздник мне и девочкам. Прошу тебя!
— Я сказал, это мой дом! — в каком-то зверином прыжке он летит на меня
Пытаясь увернуться, я поскальзываюсь на остатках разбросанного кекса. Пытаюсь удержаться, схватившись за угол стола, но рука соскальзывает и под тяжестью его тела падаю вниз. Смахиваю с холодильника керамические магниты, привезенные из наших совместных поездок. Которые были когда-то давно, в другой жизни.
А сейчас мне в лицо дышит перегаром чужой и опустившийся мужик. И это уже настоящее.
53. Преступление и наказание
— Здесь мои дети… — носом ведет по моей шее, — Как же я соскучился…
Его слова доносятся сквозь плотную вату, в глазах темнеет. Сквозь пелену вижу красно-белое пятно, которое возникает над бледным лицом Марка.
— Убрал от нее руки! — рычит кто-то. — И Марк, поднятый за шкирку сильной рукой, отлетает в сторону.
Не могу дышать, горло скованно спазмом.
С трудом проглатываю мерзкий комок тошноты. Моргаю, прогоняя проклятый туман.
Картина, которая открывается моим глазам больше напоминает какой-то сюр. Моего бывшего мужа, прижимая за грудки к стене, крепко держит… Дед Мороз. Настоящий. В красном кафтане, с бородой. Уделал Марка, даже не снимая нарядных варежек.
Тяжелый серебристый посох стоит рядом, и Марк, хрипя, пытается дотянуться до него.
Опираясь за стол и придерживая голову рукой поднимаюсь. Перед глазами мелькают черные мушки. Ноги слабо слушаются, но я делаю пару шагов вперед и рукой выбиваю посох, который с грохотом падает на пол, сбивая пару тарелок.
Музыка, хрипы Марка, звон стекла — все это смешивается в чудовищную какофонию звуков. Я сползаю на корточки и обхватываю голову руками.
— Мам, мы готовы! — звонкие голоса и топот сверху, как вишенка на торте. Чтобы окончательно свести меня с ума.
Не могу найти в себе силы встать, чтобы не пугать дочек.
— А вот и они… Мои красавицы, — ухающим голосом кричит Дед Мороз, и отшвырнув в сторону Марка, выходит им навстречу под оглушающие визги и вопли.
Я пододвигаю к себе брошенный посох, и, опираясь на него, с трудом встаю на ноги. Висну на серебристой палке, как старая ведьма.
Марк выглядит не лучше меня. Стоит покачиваясь, трогает затылок, проверяя нет ли там крови. Судя по выражению лицо он явно разочарован и удивлен, что там ничего нет.
Девчонки не видят нас, мы скрыты выступом кухни. И, судя по возгласам, им пока не приходит в голову нас искать.
— Дядя Лев, мы знаем, что это ты…
— Мы большие уже, Дед Мороз — это сказка для малышей.
— А подарки у меня самые настоящие, — снова ухающий голос. — Ну-ка, кто первый в мой мешок залезет?
Снова визги, шорохи…
Тяжело дыша смотрю Марку в глаза. Если бы у меня хватило сил, я бы довершила то, что не закончил Дед Мороз. У меня дрожит каждый мускул, каждый нерв натянут до предела. То, что сейчас произошло, находится за гранью добра и зла.
Не смотря на разламывающуюся голову и дрожащие ноги, с трудом сдерживаюсь, чтобы не опустить на хребет Марка тяжелую палку, которую я так сжимаю в руках. Только звонкие голоса в паре метров от нас останавливают меня сейчас от этого шага.
— Вау, Дедушка Лев Мороз, я о такой мечтала!
— Уи-и-и… Ксюша, чур мне в сиреневой коробке!
— Мама, смотри, что нам подарили… Мам, ты где?
— Я здесь, милые, — сипло отзываюсь я. — У меня тут кекс упал.
Мы стоим с Марком и сверлим друг друга взглядами, как два ковбоя на Диком Западе. Слушая
