Книга Кайкен - Жан-Кристоф Гранже

Фифи не обманул — психиатр действительно выглядел симпатичным малым. Лет тридцати, в чистеньком костюмчике, он больше походил на студента, явившегося сдавать выпускной экзамен. Непослушная прядь волос на лбу, очки в металлической оправе, располагающая искренняя улыбка. В то же время в его чертах была какая-то прилизанность, какая-то заданность, что ли, позволявшая догадываться, что он из тех, кто ничего не оставляет на волю случая. Пассан подумал, что и через три десятка лет этот парень будет выглядеть точно так же, как сегодня.

Чтобы не наброситься на гостя с кулаками с порога, Пассан зашел в туалет и умылся холодной водой. Поправил галстук, одернул пиджак и затолкал поглубже свой гнев. Ну вот, теперь он готов к разговору.

Психиатр, одиноко сидевший в огромном зале, поднялся и пошел навстречу, протягивая руку. У сыщика руки после умывания были холодными, и ладонь эксперта показалась обжигающе горячей.

— Давид Дюкло. Спасибо, что согласились встретиться со мной, майор. Как вам, очевидно, сказал ваш коллега, это лишь предварительная беседа.

— Я не тороплюсь. — Пассан натянул на лицо улыбку. — Можете немедленно приступать к допросу.

— Что вы, что вы, какой допрос! — Дюкло засмеялся и замахал руками. — Просто беседа, которая…

— Доктор, я двадцать лет занимаюсь сыском. Отчеты психиатров по делам мерзавцев, насиловавших собственных детей, я читал еще в то время, когда вы раздумывали, куда поступать — на юридический или на медицинский. Так что не будем зря терять время.

Психиатр развел руками, словно говоря: «Как вам будет угодно». Довольно стройный, он двигался с определенной грацией, оживленной жестикуляцией подчеркивая произносимые фразы и стараясь, чтобы его слова звучали тепло и убедительно. В лексиконе Пассана имелись названия для подобной повадки, но он предпочел оставить их при себе, дабы не упоминать всуе содомию и вазелин.

Они расселись по разным сторонам длинного полированного стола. Интерьер зала ничем не отличался от обстановки, царившей в кабинетах и коридорах. Та же безликая атмосфера, лишенная малейших признаков уюта; та же казенщина, вынуждающая людей вести себя как положено и мыслить в установленных рамках.

— Хотите что-нибудь выпить? — предложил Пассан. Надо с самого начала показать, кто здесь хозяин.

— Нет, спасибо.

Майор протянул руку к телефону, стоявшему на конце стола, и позвонил в секретариат третьего этажа. Самым любезным тоном попросил секретаршу принести ему чашечку кофе. Нет, не кошачьей мочи из автомата, а того божественного нектара, что она варит в своем итальянском кофейничке.

Если разобраться, он был даже рад неожиданной передышке. Да, предательство Наоко задело его, и очень больно, но сейчас он отыграется на этом молокососе. После безумной гонки в метро, после постигшей его неудачи, да еще на фоне все крепнущей уверенности в том, что Гийар будет продолжать творить свое черное дело, его как-то не очень тянуло вновь с головой окунаться в кошмар.

— Рискну повториться, — заговорил Дюкло, — но должен вам напомнить, что вы вовсе не обязаны сегодня отвечать на мои вопросы.

— Почему вы заранее не предупредили о своем визите?

— Я звонил утром, но вас не было на месте.

— Обычно перед проведением экспертизы подобного рода документы присылают за несколько дней до назначенной даты.

— Адвокат вашей супруги мэтр Рэн привык действовать, скажем так, очень эффективно. Он настоял на ускорении процедуры.

— Чтобы застать меня врасплох?

Дюкло вместо ответа лишь улыбнулся и извлек из портфеля довольно толстую папку, перетянутую матерчатой лентой. Пассан скривился. Выходит, этот тип уже некоторое время собирает на него досье. Хотя, скорее, этим занят адвокат Наоко. Интересно, что там, в этой папке? Обстоятельства его профессиональной жизни, вообще-то, не подлежат разглашению.

— А моя жена в курсе? Или это целиком инициатива ее адвоката?

Новая улыбка. Пассану было слишком хорошо знакомо это выражение лица, означавшее: вопросы здесь задаю я. Он и сам напускал его на себя, беседуя со свидетелями и подозреваемыми.

— Вы не возражаете, если наш разговор будет записываться? — Психиатр положил мобильник на середину стола.

Оливье согласно кивнул, продолжая внимательно изучать собеседника. В папке лежало несколько пластиковых файлов, плотно набитых бумагами. На первом из них стояла отметка полицейской префектуры. Следовательно, парнишка получил доступ к архивам конторы. Но каким образом? Благодаря кому?

— Я просмотрел ваш послужной список, — сказал эксперт, перелистывая страницы. — Выглядит внушительно.

— Лесть на меня не действует.

— Справедливо. Вы — герой. Таких больше не делают.

Он никак не реагировал на этот выпад. Эксперт с нарочитой сосредоточенностью перекладывал бумажки, притворяясь, что перечитывает страницы протоколов, рапорты, газетные вырезки. Приемчики психиатра заметно напоминали те, какими пользуются полицейские: усыпить бдительность противника, а потом нанести неожиданный удар.

И удар не замедлил обрушиться на Пассана.

— Чтобы достичь теперешнего положения, вы проделали большой путь.

— Вы что, намекаете на мою бурную молодость?

Дюкло поправил очки и раскрыл второй файл. Пассан вздрогнул: он увидел документы из своего детского личного дела, очевидно предоставленные социальной службой. Он непроизвольно сжал кулаки под столом. Не смей нервничать!

— Интернаты, приемные семьи, органы опеки… До совершеннолетия у вас хватало неприятностей с силами правопорядка.

— Закон об амнистии.

— В моей области амнистии не бывает. — Дюкло взглянул на него поверх очков.

Он его запугивает. Так поступил бы легавый. Пассан вдруг засомневался: а действительно ли этого парня прислал адвокат Наоко? Он ведь даже не попросил его предъявить документы. Сделать это сейчас? Но на него навалилась такая усталость, что он решил махнуть на все рукой.