поставлен правильно, — продолжил полковник. — Никто не знает, сколько в Валгалле бойцов и кто тут командует. Эта информация засекречена. Мы, конечно, провели разведку. Насчитали пятьдесят семь различных чертогов, включая индейский вигвам всех племен и монгольскую юрту Ёсугэя. В основном, конечно, трактиры, ведь по древнему замыслу герои должны пировать. Но кто все это устроил, так и не выяснили.
— Зато узнали, что тут не работают время и пространство. Вот в нашем мире самое короткое расстояние между двумя точками — это прямая, да? — Воронин прочертил пальцем линию на столе. — Здесь же валькирии просто берут две точки и накладывают одну на другую. Можешь погибнуть, а через тысячу лет кто-то напишет песню в твою честь. Или, наоборот, за сто лет до подвига — просто про выдуманного солдата-однофамильца. Вот они как-то умудряются совместить все это и прилетают на поле боя в нужный момент.
Следующий тост, разумеется, был за прекрасных дам. Пили стоя. Корнет пытался по-гусарски, с локтя. Но сноровку потерял: сразу видно, редко женщины в гости заходят.
— Вообще не бывают. Запрещено, — с тоской пробормотал корнет. Все-таки он понимает людей без слов, полезное умение. — Иначе передрались бы все.
— Как будто нет других поводов для драки… Когда столько солдат от безделья изнывают!
Васин снова припечатал меня к табурету дружеским похлопыванием.
— В корень зришь, братишка! Даже поводов не надо. Тут ведь каждый с каждым хоть раз, но воевал. Взять хотя бы немцев. Я же из-под Сталинграда сюда попал. Смертью храбрых… Первая мысль была — спалить харчевню фрицев дотла. Вместе с посетителями.
— И?
— Понятное дело: спалил, — улыбнулся полковник. — А к вечеру они там все воскресли. Ресторан сам собой отстроился, новехонький. Лучше прежнего.
— Здесь воевать неинтересно, — поддержал Воронин. — По-другому выясняем кто круче. Каждый четверг в футбол играем. Но ты же знаешь, тут у нас шансов мало. Как ни старайся. Зато по воскресеньям мы их интеллектом давим…
— Шахматы?
— Не угадал, — капитан хитро прищурился. Вылитый Клинт Иствуд, мелькнула шальная мысль. — В подкидного дурака играем. На щелбаны. Забавно смотреть, как прусские дворяне и кавалеры Железного креста, сидят с красными лбами, сопят обиженно…
Дальше прямо таки просился тост: за победу! За нашу победу!!! Разумеется, выпили. Разговор свернул на какие-то узкие, окольные тропки. Про кирзу и портянки. Про шрапнель и фугасы. Про главный минус Валгаллы — отсутствие бани. Нет, конечно, особой необходимости в ней нет. Здесь вообще никто не потеет. Даже после самого тяжелого марш-броска солдаты пахнут вполне прилично. Как нагретая на солнце броня. Опять же, обмундирование стирать не надо. Но в баньку-то хочется…
— А зачем вы марш-броски бегаете? — да, я снова не удержался, уж простите. — По привычке? Вы же свое отвоевали уже…
— Чудак-человек! Да чтобы форму не терять, — ответили они слаженным хором. А Ник-Ник развил общую мысль. — Слышал выражение: в полной боевой готовности? Мы же здесь в особом, геройском резерве. Когда призовут на последнюю битву…
— Кто призовет? Архангел с трубой? Одноглазый бог Один?
— Человек я партийный, следовательно — атеист. Но, если уж совсем честно, — полковник пожевал длинный ржаной ус, — возможности такой не исключаю. Как и то, что сражаться придется против врага рода человечества и темного легиона.
— А может и против пришельцев с других планет, — как-то в сторону произнес Воронин. И тут же начал сбивчиво объяснять, под укоризненным взглядом старшего товарища. — Я читал одну историю в журнале «Техника молодежи», там про вторжение инопланетян было. Ну да, фантастика. Но в каждой сказке…
— Да не важно, кто именно нас под ружье поставит, — отрезал корнет. Столько силы было в его голосе, что все вдруг вспомнили: а ведь этот юнец все-таки князь. И, несмотря на юный возраст, одержал ряд славных викторий. — Главное, что последняя битва может быть только за правое дело! Не за чужую землю, не за деньги или амбиции. А за саму жизнь рода человеческого. Это как ставить весь банк на последнюю карту. Победим — и больше никогда не будет войн. Проиграем — вообще ничего не будет.
Помолчали. А что тут скажешь? Прав. Чертовски прав. Выпили еще по одной.
— Вот ты говоришь — война, — палец капитана уткнулся мне в грудь. Хотя ничего подобного я не говорил. — Раньше, к примеру, сексом люди занимались с одной целью: чтобы ребенка родить. А сегодня — по-всякому. За деньги, для удовольствия, чтобы похудеть. От тоски, опять же. Говорят, есть и более нетрадиционные варианты…
— А при чем тут война?
— Так война в древние века тоже затевалась только по делу. Ради цели высокой. Можно сказать — для развития цивилизаций. Империи росли, люди становились мудрее…
— Ну, или просто тупо резали друг друга, набеги устраивали, — не то, чтобы мне хотелось спорить. Но ведь бывало же в истории и такое.
— Ты, брат, не путай! Зарезать могут и в подворотне. За кошелек или часы, — сурово сказал полковник Васин и постучал по своим, командирским, — Ты же это войной не назовешь? Так, бандитизм. Здесь речь скорее о тех полководцах, которые верили в то, что война — искусство. Александр Македонский, Помпей Великий, Сунь Цзы. Опять же — Суворов!
— Конечно! — кивнул Воронин. Ясно, что подобный разговор затевается не в первый раз, аргументы давно выучили наизусть. — Настоящая битва была искусством. А потом уже жадность, зависть, вероломные нападения. Войну стали использовать как секс. Не по назначению, кто во что горазд. Давайте же выпьем за тех…
Бар вдруг поплыл перед глазами. Еще бы. Столько спирта я никогда в жизни не пил. А после смерти пришлось. Забавная мысль, ага. Голова наполнилась радугами. Ох, они еще и пульсируют…
Я зажмурился, чтоб унять буйство красок. Голоса собеседников становились глуше, зачем-то наслаивались друг на друга. Воронинский баритон что-то говорил про второй шанс и называл везунчиком. Бармен Оболенский обещал приберечь лично для меня боевые сто грамм. А поверх всего этого чеканил слова мудрый Ник-Ник:
— Погибнуть как герой — это не каждому дано. Но жить как герой еще сложнее. Так что лучше живи. За нас, за всех. Это, братишка, самое главное.
А я в ответ не мог даже промычать, не то, что помахать рукой на прощание. Мощная сила, способная совмещать две любые точки пространства и времени, тащила меня из бара куда-то вверх. Как морковку из грядки. Как рыбку из пруда. Интересно, их тоже укачивает до тошноты? Или это все-таки спирт?
По лбу скатилась крупная капля пота. Не может быть! В Валгалле же не потеют. Может, я уже не там?
Тогда где?
— Кажется, очнулся. Зрачки
