не подтвердил свою веру, сбросив его в воды у Сан-Клементе, штат Калифорния?
То или другое по крайней мере оставило бы нации надежду на будущее.
Список можно продолжать без всяких поползновений в сторону поступков нормальных людей.
Армия выбрала последний день слушаний Президентской комиссии по расследованию убийств нацгвардейцев в Кент-Стейт, чтобы объявить, что винтовки M-16 теперь будут выдаваться Национальной гвардии.
Доклад президентской комиссии обречён не быть прочитанным до окончания игры в боулинг в Новый год президента, который смотрит футбол по телевизору во второй половине дня после крупнейшего в истории марша на Вашингтон, антивоенного Дня моратория.
Есть наши генералы и их личные «научные» гремлины, которые после заверений в отсутствии радиоактивной угрозы от ядерных испытаний в Неваде теперь, более дюжины лет спустя, оцепили 250 квадратных миль как «загрязнённые ядовитым и радиоактивным плутонием 239». (New York Times, 21 августа 1970 г.).
И это после взрывов в 1958 году! Будет ли «безопасная» утилизация нервно-паралитического газа в 1970 году оставаться такой же «безопасной» через дюжину или меньше лет?
Интересно, как они будут оцеплять какие-нибудь 250 квадратных миль Атлантического океана?
Можно предположить, что эти же «научные» гремлины будут заниматься утилизацией тысяч тонн дополнительных запасов нервно-паралитического газа, из которых около 15000 тонн находятся на Окинаве и должны быть перевезены на какой-нибудь другой остров.
К этому следует добавить ежедневные сообщения о том, что сейчас мы в Камбодже, сейчас мы вышли, сейчас мы не в ней, а над ней с нашими бомбардировщиками, мы не будем вмешиваться туда, как во Вьетнам, но мы не можем выйти из Вьетнама, не обезопасив Камбоджу, мы делаем это, а на самом деле другое, и нет никакой другой разгадки всего этого безумия, кроме полубесполезного комментария из Белого дома: «Не слушайте, что мы говорим, просто смотрите, что мы делаем», — полубесполезного только потому, что и заявлений, и действий достаточно, чтобы заставить нас замереть в недоумении и ошеломлённом неверии. Именно в такие времена нас преследует старая поговорка: «Кого боги хотят уничтожить, того они сначала делают смешными».
Средний класс оцепенел, растерялся, испуганно молчит.
Они не знают, что могут сделать, если вообще могут.
В этом и заключается задача сегодняшнего радикала: раздуть угли безнадёжности в пламя для борьбы.
Сказать: «Вы не можете уклониться, как многие из моего поколения!» «Вы не можете отвернуться, — посмотрите на это, давайте изменим это вместе!» «Посмотрите на нас.
Мы ваши дети.
Давайте не будем бросать друг друга, ведь тогда мы все погибнем. Вместе мы сможем изменить всё к лучшему.
Начнём вот тут и тут, — вперёд!»
В первую очередь, это работа, направленная на то, чтобы вселять надежду и делать то, что каждый организатор должен делать со всеми людьми, во всех классах, местах и временах — доносить до них средства или тактику, с помощью которых люди могут почувствовать, что у них есть сила сделать то-то и то-то и так далее.
В значительной степени средний класс сегодня чувствует себя более побеждённым и потерянным, чем наши бедные.
Так что вы возвращаетесь в пригород, где живёт средний класс с его разнообразными организациями — от родительских комитетов до Лиги женщин-избирателей, групп потребителей, церквей и клубов.
Задача состоит в том, чтобы найти лидеров в этих различных видах деятельности, определить основные проблемы в них, найти области общего согласия и возбудить их воображение с помощью тактики, которая может внести драму и приключения в скучную жизнь среднего класса.
Тактика должна исходить из опыта среднего класса, принимая его отвращение к грубости, вульгарности и конфликтам.
Начните с малого, не отпугивайте их. Реакция оппозиции обеспечит «образование» или радикализацию среднему классу. Так бывает каждый раз.
Тактика здесь, как уже было описано, будет развиваться в потоке действий и реакций.
Шанс организовать действия по борьбе с загрязнением окружающей среды, инфляцией, Вьетнамом, насилием, расизмом, налогами и другими проблемами — это всё про нас.
Такие тактики, как биржевые доверенности и другие, ждут своего часа, чтобы их бросили в атаку.
Революция должна проявиться в корпоративном секторе через реалистичную оценку корпорациями ситуации в стране.
Корпорации должны забыть свои глупости о «частном секторе». Дело не только в том, что государственные контракты и субсидии уже давно размыли границу между государственным и частным секторами, но и в том, что каждый американский человек или корпорация являются как государственными, так и частными; государственными в том смысле, что мы — американцы и заботимся о нашем национальном благосостоянии.
У нас есть двойное обязательство, и корпорациям лучше признать это ради собственного выживания.
Бедность, дискриминация, болезни, преступность — всё это важно для корпораций не меньше, чем прибыль.
Времена, когда корпоративные связи с общественностью работали над тем, чтобы оградить корпорацию от споров, когда нужно было играть безопасно, чтобы не обидеть клиентов, рекламодателей или соратников из числа демократов или республиканцев, прошли.
Если то же самое хищническое стремление к прибыли удастся частично трансформировать в стремление к прогрессу, то мы откроем совершенно новую игру.
Я предполагаю, что эта новая политика даст руководителям компании причину, по которой они занимаются своим делом, — шанс на осмысленную жизнь.
Основная борьба развернётся вокруг качества и цен на потребительские товары, особенно против массированных рекламных кампаний, вводящих в заблуждение, расходы на которые перекладываются на потребителя.
Это будет народ против Мэдисон-авеню или их «Первая битва американской революции».
Любой график был бы спекуляцией, но лучше бы к 1972 году на стенах появились надписи организаций среднего класса.
Крик людей о второй революции — это крик о смысле, цели жизни — деле, ради которого стоит жить и, если понадобится, умереть. Слова Тома Пейна: «Эти времена испытывают души людей», — больше подходят ко второму акту Американской революции, чем к её началу.
Это буквально революция души.
Великая американская мечта, устремлённая к звездам, была потеряна среди разношёрстности.
Мы забыли, откуда пришли, не знаем, где находимся, и боимся, куда попадём.
Испугавшись, мы от славного приключения погони за счастьем обращаемся к погоне за иллюзорной безопасностью в упорядоченном, расслоённом, полосатом обществе.
Наш образ жизни символизируется для всего мира полосками военных сил.
Дома мы насмехаемся над тем, что охраняем «брата», став его надсмотрщиками в тюрьме.
Когда американцы перестают видеть звёзды, наступают трагические времена.
Мы должны верить, что это тьма перед рассветом прекрасного нового мира; мы увидим его, когда поверим в это.
Об авторе
Сол Алински родился в Чикаго в 1909 году и получил образование сначала на улицах этого города, а затем в его университете. Во
