Владимиром.
Я почувствовала себя погребенной заживо.
Я еще пока могла дышать и двигаться, но в скором времени мне придется наблюдать, как медленно, один за другим, будут отмирать мои органы. Долго, мучительно и нестерпимо больно.
Сука.
Может, закинуться снотворным на пару лет вперед?..
Отец молча проводил меня взглядом, а на выходе из кабинета меня уже встретили двое громил.
Без лишних слов они отобрали у меня телефон и, дыша в затылок, сопроводили до комнаты с коваными решетками на окнах. Я даже не удивилась, когда услышала, как проворачивается ключ в дверном замке. Меня заперли в собственном доме как какую-то заложницу.
Боже.
Осев на кровати, я оперлась локтями о колени и, зарывшись пальцами в волосы, опустила голову.
У меня больше не осталось сил.
Я не знала, за что мне бороться.
И я сдалась.
Измученное тело через какое-то время смилостивилось надо мной, погружая в спасительную тьму.
И последнее, что промелькнуло в моей голове, это беспокойно сверкающие серые глаза и далекий шепот «Дождись меня, Веснушка. Пожалуйста, дождись…».
Глава 42
Горецкий
До недавних пор единственной девочкой, ради которой я готов был свернуть горы, была моя Эви.
И мне казалось, что в моем сердце больше нет места.
Но как же я ошибался.
Одной зеленоглазой занозе удалось так основательно пробраться мне под кожу, что я не узнавал сам себя.
Я мчался по заснеженной дороге на летней резине и, как идиот, думал лишь о том, что больше никогда не отпущу свою малышку.
Если будет сопротивляться, запрусь вместе с ней в спальне и буду целовать до тех пор, пока она не согласится стать моей девушкой. А потом займусь с ней любовью и окончательно потеряю рассудок.
Бля, план, конечно, огонь.
Еще бы добраться до общежития в целости и сохранности.
Сбросив скорость до двухзначной цифры, я доехал до пункта назначения и, лыбясь непонятно чему, рванул к зданию.
Не хватало только охапки роз и маленькой бархатной коробочки от Tiffany.
Ну ничего, всё это впереди. А пока вывозим на чистом энтузиазме и внушительном стояке.
— Едить твою налево! Ты кто еще такой?! — встретила меня в дверях сухонькая старушка в круглых очках с пучком седых волос. Сразу видно, интеллигенция в третьем поколении.
— Мне к Ароновой, — с ходу признался я.
Я планировал стать здесь частым гостем, поэтому не видел смысла скрываться. Все и так скоро узнают, с кем встречается моя Веснушка.
— А ты время видел, герой? — протянула бабуля, разглядывая меня с прищуром НКВДшника.
Проигнорировав желание застегнуть рубашку на все пуговицы и вытянуться в струнку, я широко улыбнулся.
— А разве для любви существует время?
Ебать мне торкает, скоро стихами заговорю.
— Ты ж взрослый мужик, — хмыкнула бабуля, доставая из кармана халата папиросу. — Можешь и до утра потерпеть.
Я тяжело вздохнул.
— Не могу, бабуль. Умру, если не поговорю с ней прямо сейчас.
Вахтерша приподняла седую бровь.
— Так трахаться хочешь?
Рассмеявшись, я покачал головой.
— Говорю же, влюбился. Да еще и в первый раз.
Старушенция с жалостью посмотрела на меня.
— Аронова, конечно, молодец. Такого красавца в бараний рог скрутила.
Засунув руки в карманы брюк, я прислонился к стене и исподлобья посмотрел на вахтершу.
— Ой, да иди уже, ирод! — махнула она рукой. — Но учти, как только я скурю эту папироску, то сразу пойду с рейдом по этажам. Поэтому в любви своей зазнобе признаться успеешь, а на остальное даже не рассчитывай!
Просияв, я подмигнул бабуле и рванул к лестнице.
Мне не терпелось обнять свою сонную девочку и прижаться к ее теплым мягким губам.
Найдя нужную дверь, я замер, прислушиваясь к звукам в комнате. Тишина.
Ни на что не надеясь, я осторожно нажал на ручку. Дверь неожиданно поддалась. Внутренне ликуя, я, как вор-домушник, тихо прокрался в комнату.
Свет от уличных фонарей, падающий через окно, был достаточно ярким, и я сразу разглядел кровать Виталины. Она была аккуратно заправлена.
Я пробежался беглым взглядом по комнате. На той половине, где жила Вита, царил идеальный порядок. Ни разбросанной одежды, ни зарядки с телефоном, ни сумки с учебниками — ни хрена!
Закрыв глаза, я до хруста сжал пальцы в кулаки.
Судя по всему Аронова ночевала в другом месте.
И мне до кровавых мушек перед глазами захотелось набить морду тому, кто сейчас с ней был.
Вскрик соседки, которая спала в другом конце комнаты, резанул по нервам.
— Помогите! Убивают!! — заголосила эта придурошная.
— Да заткнись ты! — рявкнул я, отступая к двери. — Я не к тебе.
Разок мы уже пересекались с этой соседкой. В тот раз я тоже искал Аронову и ворвался в комнату в разгар жаркого секса этой девахи с ее парнем.
— А к кому? К Вите? — глядя на меня округленными глазами из-под одеяла, уточнило лохматое создание.
— Ага, — буркнул я. — Где она?
В груди еще теплилась надежда, что Аронова просто вышла на кухню попить воды. Или она лунатит по ночам, и мы чудом разминулись в коридоре.
— Не знаю, я ее с утра не видела, — просипела девушка, глядя на меня испуганными глазами.
Не врала.
Мрачно усмехнувшись, я развернулся и молча вышел из комнаты.
Сюрприз отменяется.
Моя девочка не ночевала дома.
И еще никогда я не был так зол.
* * *
«Абонент вне зоны», — в очередной раз сообщил мне проникновенный женский голос, и, зарычав в голос, я с силой отшвырнул от себя телефон.
Аронова отключила мобильник.
Ее лучший друг, который знатно охерел от моего ночного звонка, вообще думал, что Вита со мной.
Ниточки обрывались.
А это значило только одно.
Моя Веснушка на очередном задании ее гнилого папаши.
Перед глазами возникли фото, которые когда-то скомпрометировали моего старшего брата и заставили его свалить из страны.
Он показал мне их лишь однажды, сказав, что его подставили, и он не трогал ту девочку. Я поверил брату на слово и даже не стал смотреть эти гребанные фотографии, мельком зацепив взглядом только первую.
Молодое гибкое тело, белоснежная фарфоровая кожа, бледно-розовые соски, гладко выбритая промежность…
Помню, я сразу же удалил эти файлы и пообещал себе больше никогда не заводить с братом разговор на эту тему. До тех пор, пока не превращу жизнь этой куклы в ад.
И вот теперь я мчал, как ненормальный, посреди ночи в самую элитную гостиницу и молился, чтобы она оказалась там.
Судьба любит насмешки.
Я влюбился, как одержимый, в ту, что охмуряла влиятельных мужиков, оставаясь при этом чистой и непорочной.
По ее
