Руку протянул, за рукав меня ухватил, гаркнул снова:
— Не задерживайтесь, господин Найдёнов! Шевелите ногами!
Понял! Как не понять...
Я на месте застыл, вроде упираюсь, не иду. Подпрапорщик меня за ворот хватать стал, а я попугая Микки из рук выпустил и в воздух подбросил. Сам вырвался и влепил Кошкину по лицу. С размаху, для пущего эффекта. Подпрапорщик отлетел на пару шагов, встряхнулся, снова ко мне бросился. Тут за калиткой зашумели, затопали. Я Кошкину ещё двоечку пробил со всей мочи. Будет что показать начальству — типа, он старался как мог, злодейского взяточника задерживал!
Подпрапорщик упал, лицо всё в кровище, похоже, нос сломан, а может и челюсть. Ничего, так даже лучше. Я ждать не стал, метнулся через двор, где кусты малины. Научился у Швейцара покойного, как удирать от полиции.
Ломанулся через кусты, через забор, смотрю — рядовой Банник стоит. С винтовкой, суровый, на лице синяк свежий. И правда, получил от начальства, не соврал подпрапорщик.
Рядовой винтовку выставил, я штык пропустил мимо, винтовку отвёл и добавил рядовому Баннику ещё от себя. Ногой. Что поделать — дружба-дружбой, а служба-службой. Ему же лучше — пострадал на работе.
За спиной, возле дома, крики, шум, топот. Бегу, а в голове мысли крутятся: кто меня сдал и кому это выгодно?
***
К дому бизнесмена Алексеева я зашёл с чёрного хода. Засел в кустах, осмотрелся как следует — всё тихо. Район богатый, особняки каменные, чистая публика гуляет. Но и городовой не дремлет, это тебе не бедняцкий квартал.
Взял я бумажку, карандашиком записку начеркал. Свернул аккуратно и сунул Микки в клюв. Показал ему:
— Видишь вот то окошко? Там форточка открыта. Тебе как раз пролезть. Давай, лети.
Микки вспорхнул, к дому Алексеева подлетел, отыскал окошко и в форточку протиснулся. Пригодился подарочек прекрасной эльвийки. Всё понимает, говорить разве что не может.
Сижу, жду. Кажется, час прошёл, пока дверь открылась. Вышел слуга, в руках свёрток. Прошел во двор, ношу свою возле ограды положил. Огляделся, покивал и на свёрток указал. Незаметно, но со значением.
Тут крылья захлопали, мне на плечо Микки опустился. В клюве записка. Я развернул, читаю: «В свёртке дамский салоп, наденьте и входите».
Цапнул я вещички, смотрю, и правда: накидка какая-то, тёмной ткани, мехом оторочена. Мех как от драной собаки, молью побитый. Зато накидка длинная, широкая. Под ней не понять, тётенька пожилая или мужик. В свёртке ещё шляпка какая-то оказалась, тоже не новая, но зато лицо закрывает со всех сторон. То ли чепчик, то ли капор, женская дребедень.
Надел я этот салоп, чепчик нацепил, в бабульку превратился. Попугая сунул внутрь, спрятал поглубже. Из кустов выбрался, огляделся — вроде никто не заметил. Салоп разгладил и пошёл старушечьим шагом к дому бизнесмена Алексеева.
Глава 33
В доме Алексеева меня уже ждали. Дверь отворилась, я вошёл. Тот же самый слуга встретил у входа и молча указал, куда идти.
Провели меня коридорчиком в дальнюю комнату. Не в хозяйский кабинет, а что-то вроде прачечной.
В прачечной никого нет, бельё глаженое горкой, у стены доска гладильная — здоровенная такая — стоит. Утюгов парочка, тоже здоровые, как корабли.
— Ждите, — слуга меня впустил, а сам вышел и дверь за собой затворил.
Спустя недолгое время появился хозяин дома — господин Алексеев собственной персоной. Перед ним Федька вошёл, позади — Ерошка. Громилы хозяйские. Рожи заспанные, недовольные. Сам Алексеев в дорогом цветастом халате, поясом с кисточками подвязанном.
— Не сочтите меня невежливым, — говорит бизнесмен, а сам хмурится, — но ваш визит несколько некстати. Что случилось, господин Найдёнов?
— Неприятности на службе, — отвечаю. Капор развязал, на доску гладильную кинул. Завязки салопа распустил, но снимать пока не стал.
Говорю:
— У вас завёлся крот, господин Алексеев. Кто-то донёс, чем мы с вами занимаемся. Что денег вы мне давали тайно, что магию применяли.
Алексеев на меня глянул недоверчиво, громилы его поближе придвинулись.
— Кто? — резко спрашивает бизнесмен. — Имя?
— Вам лучше знать. Я никому не говорил. Ваше имя упоминал только в связи с пропажей динамита. Но об этом знал только Викентий Васильевич, да поручик Бургачёв — и то самую малость.
— Поручик — человек полицмейстера, — так же резко сказал Алексеев. — Иван Витальевич мне родня. Он не станет ворошить такое.
— Иван Витальевич лежит без памяти. Викентий Васильевич, зам его, на моей стороне. А вот ваш мэтр, стряпчий, что договор составлял, он...
— Нет! — Алексеев губы кусает, волнуется. — Стряпчий надёжный человек. Надёжный. Если его за этим поймают, лишат лицензии. Будет за копейки в подвалах прошения нищим составлять. Нет, это вы где-то промахнулись, господин Найдёнов.
— Не думаю. Но к делу. Вы хотели найти свой динамит — я его нашёл. Вы хотели найти крысу — крыса тоже есть. И не одна.
— Вы нашли крысу? — бизнесмен голос понизил, глаза сощурил недобро. — Кто это? Говорите!
Вижу, бизнесмен Алексеев в нетерпении, аж руки потирает. Рано радуется, новости-то неприятные.
— Этот человек вам не чужой, — говорю осторожно. — Я сразу вам не сказал, проверил сначала. Но теперь уверен — это ваша племянница, Елизавета Ивановна.
Бизнесмен Алексеев побледнел слегка. Сказал очень холодно:
— Нет, вы ошиблись, господин Найдёнов. Лиза не может. Она не могла. Какие у вас доказательства?
Ага. Не может, как же. Видно по глазам, что на самом деле он мне поверил сразу. Шило в мешке не утаишь, наверняка знал дядя, чем его племянница увлекается. Даже я заметил, как она полицию обличала во всяких делах нехороших возле дома губернатора. Девица шустрая, но за папочкой-полицмейстером — как за каменной стеной.
Вот и Алексеев то же самое стал бормотать:
— Лиза, конечно, девушка своевольная... Но чтобы такое... Вы что-то путаете, господин офицер.
— Свидетель прямо заявил, что Елизавета Ивановна похитила две динамитные шашки с запалами, — говорю. — Для очевидных целей. Тот же свидетель заявил, что ваша племянница и раньше занималась кражей динамита, провозя его в дамской сумочке, минуя полицейские досмотры.
— Свидетель? Есть свидетели? — на Алексеева стало страшно смотреть. Побледнел, лицо заострилось. — Они дали показания в участке?
А вот тут момент скользкий. Как бы чего не вышло. Отвечаю:
— Свидетели, они же члены тайного общества «Народ и воля», больше не опасны. Показания они дать не успели, так что пока Елизавета
