всякий случай вжала голову в плечи, — Не для тебя старались рабы нашей хозяйки.
— Это кто говорит?
— Дом, — грохнуло ещё раз, — Благодарю за заботу.
— Пожалуйста.
Несчастье уселся на пол перед пакетом, сжал в когтистой лапе банку и, орудуя, словно лодкой, своим языком, начал втягивать в себя ее содержимое. Глаза прищурил от удовольствия. До чего же восхитительно наглый звереныш!
Я наконец-то дошла до своего ужина, переросшего в завтрак. Сняла вертел. Пахнут рёбрышки невообразимо. И даже не страшно, что они остыли, все равно вкусные.
С наслаждением опустилась в огромное кресло, вытянула ноги вперёд. И, подозреваю, сама стала похожа на чупокабра благостным выражением лица.
— Видишь, мы не пожадничали, оставили тебе пару косточек. Я хотел ещё поделиться с тобой индюшкой. Но она так быстро исчезла во тьме моей пасти, проскользнула буквально, что я попросту не успел.
— Ключи.
— Не так быстро, — откупорил он вторую банку, — нужно как следует подготовиться. И потом, ты же не хочешь, чтобы Антон узнал нашу тайну?
— Не хочу. Кстати, в этом мире есть рабство?
— Есть. Каторжников продают и покупают при необходимости. Обычно для тяжёлой работы, изредка для любовных утех. Хочешь приобрести себе юного и прекрасного эльфа? — я чуть не подавилась.
— Нет, не хочу. Просто стало интересно, почему Антона все считают рабом.
— Ну, начнем с того, что он бродит по дому полуголым, спит на полу, выглядит странно. Волосы, опять же, острижены коротко. На теле есть шрамы от ран, и их ему не свели. Цепь на шее толщиной напоминает рабскую.
— Она золотая.
— Все по-разному украшают своих любимчиков. Мне ты тоже купила ошейник.
— Чтоб ты не сбежал.
— Не надейся! И даже не думай! Без меня у тебя пропадет все самое ценное!
— Что, например?
— Содержимое твоей морозилки.
В дом ворвался бандит, придерживая свои черные боксеры двумя руками, бодро пробежал до камина, резко согнулся, ножницы пролетели как раз у него над головой и опустились в футляр. Глухо хлопнула крышка.
— Бешеные! Еле ноги унес. Я не знал, что трогать нельзя. Уф. Жесть!
Чупокабр задумчиво облизнул банку.
— Я не говорил, что характер достается магическому предмету от того существа, которое первым возьмёт его в руки? Нет? Запамятовал. Теперь у нас не только сад стрижен будет, но и газон, и изгородь. Главное, воры не влезут.
— Чё он мяучит?
— Говорит, что хорошие у нас ножницы. Вас проводить?
— Не, я сам. Там это. Короче, постригли мы сад. Весь. Чистенько стало. Так я зайду на днях? С подарочками. Море у вас теплое. Мне понравилось.
— Заходите.
— Ага. Кофе можно выпить там, в квартире?
— Можно. Угощайтесь тем, что найдете.
— Ага. Дверь за собой я запру. У меня универсальный ключ был. Ко всем дверям подходит.
— Удобно.
— Очень. Особенно, когда надо что-то достать без спроса. Ну, чтоб хозяев не тревожить. Ну, так я пошел?
— Идите.
— Пока, Ильсидора. Был рад знакомству, твоя щетина — блеск. Чупик, гладить не буду, прости. Ты мне ещё в прошлый раз чуть руку не отхватил. Пока.
Чупокабр выручил глаза и, стоило только захлопнуться двери за гостем, ошалело спросил.
— Как он меня назвал?! Чупик?
— Тебе идёт. Колись, где ключи.
— Лучше ответь, что в этом доме чужим трогать просто в голову не придет? И что всегда под рукой.
— Полосочка над дверью. Пальцы можно прищемить. И туда ни один нормальный человек, кроме моей свекрови, не полезет.
— А ты с фантазией. Ещё варианты?
— Тут где-то была черепаха. Карл писал.
— Уже ближе.
— Цветочный горшок? Там тайник.
— Затейница.
— Говори уже.
— Помажь мне спинку сметаной.
— На солнышке обгорел? Больше ничего сделать не нужно?
— Злыдня. Шипы пересохли. Если открывать наживую, мне будет больно.
— Подожди, кого открывать?
— Шипы. Тайник в них. В каждом лежит по ключу от какой-нибудь двери.
— Это Карл над тобой так поиздевался? Просверлил дырки в шипиках?
— Чупокабры такими рождаются. Безусловная преданность хозяину, надёжные тайники, умение надевать на себя любой морок, верность во всем и всегда. До последней капли моей ядовитой крови, Анестейша, я буду уничтожать наших врагов. И никто не посмеет тронуть рукой твои богатства и сокровенные тайны.
— И внешность соответствующая. К тебе так просто не подойдёшь.
— Подожди немного, я отъемся, обрасту и стану ещё красивей, — неправильно понял меня зверь, — ну так что, натрешь? Без сметаны открывать сложно. Нужно намазать и оставить на пару часов, чтобы впиталась и роговой слой стал эластичным. Иначе появятся сколы.
— Намажу, — выудила я последнюю баночку сметаны.
— Мне дурно, меня распирает!
— Девять с лишним кило слопать, ещё бы не распирало!
— Меня распирает от счастья! Прямо чувствую, как бабочки скользят в животе. Надо бы их прижать понадежнее, — растянулся зверь па полу, — Мажь погуще. Не жадничай. В меня все равно больше не поместится. Теперь остаётся только впитывать через кожу.
Перехватила еду в левую руку и принялась один за другим смазывать шероховатые выступы. Они ведь, и вправду, напоминают коробочки. Остренькая крышечка, довольно широкое основание. Шва посередине, как будто, нет. Что если ногтем постучать? Звучит, как будто внутри есть полость. Хорошо бы для надёжности зверя потрясти, ключи должны зазвенеть. Но, попробуй, сдвинь с места эту толстую тушку. Только если покачать с бока на бок. Попробовала, но Несчастье сразу же застонал.
— Не надо, я не хочу, чтоб в животе сбилось масло.
— Тайник точно в твоих шипах?
— Бесчестное слово, хозяйка! Мажь ещё.
— Сметана закончилась.
— Тогда не мажь. Дай сюда банку, оближу ее, как родную.
— Держи. Я пошла разбираться в кабинете. Хочу посмотреть, что там в бумагах.
— Помни, Канцлера нельзя злить. Ты уже была у него на приеме?
— Была. Он того. В чертог отбыл по срочному делу.
— Как?
— Прямо у себя за столом. Я пожелала ему справедливого воздаяния от Светлой богини и Черного бога. Он так обрадовался, что сразу же отправился к ним. Бывает. Как думаешь, меня за это в тюрьму на посадят?
— Такие чудесные новости и на сытый желудок! Не посадят, я думаю. Будь осторожнее.
Глава 19
Герцог Лео
Судно причалило к берегу. Небольшой городок, очертания которого теряются в сизой дымке предрассветного утреннего тумана. Редкие огоньки в окнах домов разгоняют тоску на душе, да и ветер кажется обманчиво ласковым, щедро бросая в нос запахи весны. Вдоль самой кромки воды, чуть поодаль от порта, заходятся в буйном цветении жофины, их аромат я узнаю сразу. Давно нигде не был, соскучился по запахам чужих берегов. Настанет утро, смогу воочию насладиться пышным цветением. Если берсерк меня, конечно, не обманул. Попробуй,
