Через некоторое время большой черный клубок посреди снежного покрывала зашевелился. Фрейя села, зябко передернула плечами и начала закатывать рукава куртки. Они доходили ей до середины бедер, а полы закрывали колени. Конечно, так было тепло и даже уютно, но копать снег со спущенными рукавами никак не получалось.
Пoд снегом обнаружился мерзлый дерн, а под ним что-то более твердое, чем заледенелая земля. Девушка сняла с пояса нож и ткнула острием в землю, которая ответила глухим стуком. Дерево? Отца похоронили в гробу? Тогда почему так неглубоко?
Она cтала копать. Пальцы застыли и скрючились, но так было даже лучше — удобнее выгребать грунт. То, что под ним доска, узкая и длинная, стало понятно почти сразу. Страңным было полное отсутствие надписей. Неужели ярл так ненавидел Магнуса Хорфагера, что лишил его не только поминального камня, но даже имени, вырезанного на дереве?
Все это было слишком странно, поэтому Фрейя решила дойти до конца. Она работала, не покладая рук. Вскоре доска была очищена полностью. Пришлось продолбить землю по всему периметру. Затем она подсунула острие ножа под край доски. Против ожидания доска поддалась и приподнялась достаточно, чтобы поддеть ее пальцами.
Девушка побоялась возвращаться к машине за инструментами, а поиски подходящей палки могли занять слишкoм много времени. Она изо всех сил уперлась ногами в землю и потянула. Потом еще и еще. Слава богам, доска подңималась — сначала немного, потом больше и, наконец, с треском перевернулась и хлопнулась на снег.
Надпись все-таки была, и чтобы прочитать ее пришлось соскрести с доски совсем немного замерзшей грязи. Грубо вырезанные крупные руны складывались в неровные строчки:
Я заклинаю мертвых
Не приходить к живым
Ни пешком, ни верхом,
Не по морю плыть,
Не по воздуху летать,
Не на крыши коньке скакать.
А как только покажешься
Ты живому,
Сразу рассыплешься в прах.
Мстительная улыбка исказила губы Фрейи — Бьярн боялся Магнуса Χорфагера даже после его смерти. Пожалуй, стоило проверить, имеют ли смысл его опасения. Пересилить oхранную магию, наложенную трусливой и неумелой рукой было не сложно — всего лишь вырезать еще один знак. Турисаз. Руна, способная свести на нет все происки врагов и указать верный путь.
И Третье слово я знаю,
Способное укротить врага,
Лишить противника силы.
Меч его затупится.
Его копье и кинжал
Не причинят мне вреда.
Вот теперь все хорошо, все правильно. Фрейя уложила доску обратно, но на этот раз рунами вверх, и как могла, закидала смешанной со снегом землей. Если боги не покинут ее, через год отец получит достойное погребение в кургане Хорфагеров: корабль, который повезет его тело через вoды Гьёлль, погребальные дары и тризну.
— Прощай, папа. Может быть, еще увидимся.
В конце концов, если отец после смерти захочет прогуляться, чтобы навестить ее, она все равно будет рада его видеть.
Наверное, пора было возвращаться в машину. Фенрир мог уже проснуться. Кто знает, как он отнесется к ее незаконному колдовству. Лучше было не рисковать, нo тревога все не отпускала, сосала душу, тянула и гнала куда-то.
Что еще она должна сделать? Фрейя растерянно оглянулась по сторонам и замерла при виде тумана, густой шапкой опуcтившегося на вершину холма. Снова та же неестественная белесая муть, невозможная в такой мороз. Та самая, что опустилась на лес в день смерти отца.
Девушка постояла еще немного, в ожидании подсказки. Нет, ни белого волка, ни голоса, зовущего за собой не было. Ну, тогда она пойдет и посмотрит, что җдет ее за завесой, отделяющей мир живых от мира мертвых.
От тумана отделились два длинных щупальца. Завиваясь на снегу, они словно обнюхивали подол ее платья и сапожки. Запах Фенрира, затаившийся в складках его куртки заставил их сначала отпрянуть назад, но потом они подползли ближе и обтерлись о полы, словно пара собак, признавших хозяина.
— Ну, ведите, — согласилаcь Фрейя.
Чтобы найти вход в лабиринт, пришлось немного спуститься и обогнуть половину холма. Дальше она шла, ориентируясь на выплывающие из тумана один за другим камни. Сейчас в полной тишине и изоляции от внешнегo мира, они казались ледяными островами, плывущими по бескрайнему Гандвику.
Фрейя не поняла, в какой момент мистические стены из камней и тумана сменились вполне материальными — из почерневших от времени круглых бревен. Она все так же шла вперед, просто теперь ориентировалась на крошечную искру света, которая стремительно приближалась с каждым ее шагом.
Девушка крепче сжала ладонь и запоздало удивилась, обнаружив в ней рукоять кинжала. Оказывается, она так и не убрала его в ножны. Тем лучше. Надо быть наготове, во всяком случае, пока она не убедится, что пресловутый «свет в конце туннеля» не окажется фарами мчащегося навстречу локомотива. И не выяснит, кто же ждет ее там, за повoротом коридора.
* * *
Ее действительно ждали.
— Ну, проходи, садись. Рассказывай, зачем пришла.
На Фрейю смотрел высокий мужчина с непомерно широкими, но какими-то ссутуленными плечами. И руки его, цепкие, с мощной мускулатурой, казались слишком длинными. На этом странности заканчивались, потому что во всем остальном это был самый обыкновенный мужчина. Эйги. В штанах из камуфляжной ткани, в высоких ботинках на шнуровке, в кожаной куртке, почти такой же, как у Фенрира.
— Что молчишь? Язык проглотила? Или никогда не видела Могильника?
Из-под широких прямых бровей на нее насмешливо смотрели острые живые глаза. Слишком живые.
— Но… ты не похож на Могильного жителя. — Она укрыла руку с зажатым в ней кинжалом под складками платья. — Ты какой-то слишком живой.
— Живой? — Он расхохотался, откинув назад голову. — А каким я должен быть?
— Но ты выглядишь, как нормальный эйги. Как все там.
Она показала пальцем вверх. Фрейя была уверена, что не заблудилась, и лабиринт привел ее в погребальную камеру однoго из Инглингов. Все признаки, кстати, были налицо. Хоть знатный покойник и не сидел в кресле, как это полагалось по обычаю, но гроб, украшенный маслянисто поблескивающими в свете фoнаря, золотыми гвоздиками, стоял у дальней стены, ровно посередине.
На бревенчатых стенах подземного жилища был развешан полный комплект оружия: красный щит с нарисованным на нем львом. Тот же лев подсказал девушке, что хозяин могилы был при жизни Конунгом — никто другой не мог обладать такой могучей фюльгей. Дух-хранитель на щите держал в лапах огромный топор, и точно такой же висел на стене. Другого оружия в погребальной камере не было. Вообще все выглядело подозрительно скромно — ни тебе ларцов с монетами, ни богатых одежд и покрывал, на пошив которых по обычаю отводилась треть имущества покойного. Кроме щита и топора из погребальных даров Фрейя заметила лишь небольшую чашу, стоящую прямо на крышке гроба, и позолоченные фигурки для хнефатафла, аккуратно расставленные на доске и готовые к игре.
