из стороны в стороны, пытаясь дотянуться до сонной артерии. Ася изо всех сил отталкивал мерзкое существо, совсем недавно бывшее академиком РАН. Ему удалось вонзить нож под ребра ученого, но тот как будто этого и не заметил. Резкий удар приклада сбил Кущенкова с Бориса, это Никулин успел в последний момент. Над головой Аксенова прогремел выстрел. Боря, елозя по окровавленному полу ногами, пытался отползти и опереться на стенку спиной. Ученый, отброшенный пулями, полусидел у стены напротив. Он щерился своими окровавленными зубами, и с его губ текла кровь, хорошо видная в подствольном фонаре командира. Чуть ниже в районе сердца темнело входное пулевое отверстие и рваная рана, сочившаяся желтоватой кровью.
— Живой?! — Никулин присел на одно колено рядом с Борей, ощупывая пульс, и, схватив его за руку, продолжал удерживать в прицеле автомата ученого. Аксенов два раза легонько стукнул по руке командира в подтверждение того, что жив, но сам не сводил глаз с Кущенкова. Ученый сипел и злобным взглядом пожирал своего обидчика. Из раны в сердце текла кровь, но он, не обращая на нее внимания, предпринял попытку подняться. Хищно ощерив зубы, вращая сумасшедшими глазами, бывший профессор стал медленно вставать. Борис завороженно смотрел на чудовище, оставлявшее на стене жирный кровавый след… Никулин нажал на спусковой крючок. Пуля попала точно в лоб. Профессор замер. Взгляд его потускнел, и он медленно опустился на пол, задергав конечностями.
— Что это за говно? — просипел Боря, кровь заливала его горло, мешая говорить.
— Сейчас, Борька, важно не это, — ответил Никулин. Он уже вытащил индивидуальную аптечку и приготовил ампулу с кровоостанавливающим средством. Не церемонясь, загнал содержимое в плечо Аси. Зубами разорвал бинт и начал старательно заматывать шею.
— Командир… Шею нельзя затягивать, — сипел Боря.
— Без тебя знаю, — нахмурился Никулин. — Сейчас важно остановить кровь и сохранить твою боеспособность! У нас приказ выдвигаться к аэропорту и держать его до прихода основных сил. Сам понимаешь, каждый человек на счету.
— Какой на хрен аэропорт? — Ася закашлялся. Его мутило.
— Только не вздумай блевать, — приказал Никулин. Он использовал весь бинт и теперь смотрел на свою работу. Несмотря на то что частично бинт пропитался кровью, кровотечения вроде бы не было.
— Так, — сказал командир. — Собирай себя, руки в ноги, и за мной.
Он рывком поставил Борю на ноги.
— Хватай шмотки. — И в усик рации: — Вася, что у тебя?
Сквозь треск помех прорвался едва слышимый голос Бурцева:
— У меня два трехсотых, остальные двухсотые.
Никулин встал как вкопанный. Было непонятно, обрадовало его это известие или расстроило. Он посмотрел на Бориса, держащегося за шею, сплюнул и спросил:
— Кто, Вася? В каком состоянии?
— Тяжелые… Федя «Беркут» и Петя «Палыч».
Никулин потер грязной ладонью глаз.
— Довезешь?
— Потихоньку-то довезет, — прошептал Борис.
— Да молчи ты, — шикнул на него Никулин. Его взгляд упал на пустой шприц, валявшийся в коридоре у входа в бывшую операционную и видимый в случайно брошенном на него свете подствольного фонаря. Его глаза сузились. Он снова посмотрел на Борю.
— Бур, давай к нам, конец связи, — не отрывая взгляда, проговорил он и, отключив рацию, добавил: — Сейчас Вася вернется, не говори-ка ему про ученого… Хочу одну версию проверить. Ты сам как?
Борис помотал головой, проверяя свое состояние, подпрыгнул и слегка коснулся стены, чтобы удержаться.
— Да вроде ничего, — ответил он. — Слегка пошатывает, но если залечь, то спуску никому не дам.
Никулин кивнул. Потом быстро собрал в походный рюкзак остатки консервов, надел на руку гибкий командирский планшет. Вздохнул, поиграл желваками и нагнулся к телу Игоря, вытащил его жетон, магазины. Достал две гранаты и одну бросил Боре. Разогнулся, перекрестился. Буквально секунду стоял с закрытыми глазами. И, бросив последний взгляд на Лощинина, решительно повернулся.
— Так, Борька, выдвигаемся!
Вдвоем они спустились по лестнице и вышли из приютившего их корпуса. Никулин напрямую отправился через захламленный двор, который не так давно они штурмовали всем отрядом. Боря чувствовал настроение командира, потому, стиснув зубы, шел за ним, превозмогая боль и сплевывая кровавую гущу изо рта.
Несмотря на сильный ветер и дождь, Никулин шел не сгибаясь, во весь свой рост, широко шагая через завалы и перепрыгивая ямы. Автомат прыгал по его спине. Создавалось ощущение, что оружие ему не нужно вовсе. Что сейчас он разорвет голыми руками любого, кто ему попадется. Боря чиркнул ногой за какой-то кирпич и чуть было не свалился в канаву. Они вышли к обломкам старой водонапорной башни и свернули к месту падения навстречу «няньке».
В ушах раздался голос Зама:
— Командир, мы в лаборатории! Носова немного задело, но все живы! Мы в том самом месте, где этих покойничков размораживали и воскрешали. С нами американский ученый. Вы как, готовы поддержать огнем? Нас тут давят немного!
Никулин, не сбавляя хода, прокричал в рацию:
— Значит, так, играйте до конца. Мы снимаемся с места, но сможем дать вам огоньку. В крематории есть пленные. Командование считает, что есть в том числе гражданские! Вы должны их вытащить. Грузитесь в БМП, если она на ходу, и со всех сил дуйте в квадрат Д-7. Нам поставлен приказ держать объект Д-7 до прихода основных сил! Понял меня, прием?!
— А что там? У вас все в порядке?! Вы связались со штабом?! — забросал вопросами Николай.
— Коля, твою мать, слишком много вопросов! Берите пленных и в квадрат Д-7. Это старый аэродром. Встретимся там! Через двадцать пять минут накрою крематорий УСами, если вы мне координаты пришлете. Мы, как выдвинемся, связаться уже не сможем. Быстро вызволяйте пленных, берите этого ученого и дуйте в Д-7! Ясно?! Ищите все, на чем можно передвигаться! Прямо сейчас давай координаты, грузитесь в транспорт и в Д-7. Через двадцать пять минут даю залп. Все?
— Так точно, — ответил Зам, хотя по голосу было понятно, что ему ничего не ясно.
— Отбой, — буркнул Никулин.
Впереди показались ходовые огни «няньки».
Крематорий
В лабораторию попали с помощью ученого. Он набрал код, откинув панель на стене рядом с железной дверью. Дверь заблокировали. Хотя в нее долго ломились.
— Здесь есть другой вход? — спросил Николай ученого.
