женщин, это глупо. Вот, например, несколько дней назад к нам одна ученица заглядывала. На вид скромница, а как до более близкого знакомства дошло, так огонь, а не девка оказалась. Мы на ней все отметились, даже Булат соблазнился, хотя он обычно в таком не участвует. А Дар вообще полвечера с неё не слезал. Удовольствие все получили, а она больше всех. Но он же не ищет её, не предлагает пару создать, никакой привязанности.
— Без женщин нельзя, ты прав, — глубокомысленно закивал я в ответ, в очередной раз удивившись распутности некоторых юных целительниц. — Но что, если объект удовольствия аскета одного с ним пола? Как в таких случаях быть? — беспокойство Дариуса после этих слов усилилось, хоть внешне этого видно не было.
— Ну, тут учение Аскетизма толкований не допускает, однозначное осуждение, — покачал головой здоровяк. — Одобряется лишь то, что естественно для организма. Если человек при таких наклонностях себя сдержать не может, гнать таких надо из аскетов.
— Моя подруга застала тебя вместе с ульвом, — с улыбкой произнёс я на гуррском, наслаждаясь удивлённым взглядом Нико и поражёнными, широко распахнутыми глазами Дариуса. — Либо ты объяснишь это мне, либо будешь оправдываться перед своими друзьями. Теперь будешь это обсуждать?
— Не знал, что ты можешь говорить на гуррском, — восхищённо протянул Нико, — сложное наречие, я всего пару слов на нём знаю. Эй, Дар, — он опять слегка ткнул локтем соседа, — теперь вы точно найдёте общий язык, да?
— Нико, не мог бы ты оставить нас одних? — тяжело вздохнув, выдал Дариус.
— Без проблем, пожалуй, вздремну пока в комнате, — лениво произнёс здоровяк, вставая. Полугурр проводил его удаляющуюся фигуру взглядом.
— Всё это чудовищная ошибка, — начал он на гуррском, не глядя на меня и быстро выплёвывая слова, — я не собирался сближаться с этим одетым в женское сладколюбцем. Когда он попросил помочь со сломанной мебелью, я принял его за девушку. Мы зашли в комнату, он провёл рукой мне по груди, и меня словно огнём окатило от возбуждения. Я не вполне осознавал, что делаю, очнулся, когда к нам ворвалась разыскивающая тебя твоя подруга. Когда я услышал твоё имя, меня словно ледяной водой окатило, я испугался, что ты узнаешь об этом досадном случае. Как этот сладколюбец не старался меня остановить, я сбежал. Да, мне стыдно за свою слабость и страх. Но если ты решишь, что утаивать это от других несправедливо, так тому и быть.
— Скажи, он тебе вот так по груди провёл? — я показал на себе Дариусу жест, который сделал Минхо при нашем знакомстве. Ещё в процессе повествования я кое-что выспросил у симбионта, поэтому бы уверен в утвердительном ответе.
— Да, именно так, — не разочаровал меня смуглокожий, в недоумении глядя на меня, — это разве важно?
— Минхо опытный целитель, хорошо знающий, как функционируют тела и как на них воздействовать, — пояснил в ответ, почесав подбородок, — он этим прикосновением вызвал у тебя гормональный всплеск, из-за чего ты на него и набросился. Он и со мной пытался провернуть подобный фокус, но поскольку я тоже целитель, ничего не вышло. — На самом деле мои гормоны, из-за попыток симбионта сохранить мой здравый ум, на тот момент и так были на максимуме, поэтому никакого всплеска быть не могло, но Дариусу об этом знать вовсе не обязательно.
— Выходит, этой ошибки бы не случилось, если бы не такое воздействие? — с некоторым облегчением в голосе спросил Дариус. После моего «скорее всего» в ответ он даже заулыбался.
Как я понял из дальнейших слов собеседника, никакого негатива он ко мне на данный момент не испытывал, просто моя внешность напомнила полукровке одного очень нехорошего человека, а позорное поражение от руки мальчишки-целителя вывело не ожидающего такого воина из себя, за что ему, как поборнику справедливости, теперь неудобно. Но мы решили развеять пеплом как эту историю, так и то, чему Тина стала невольной свидетельницей. Затем мы разговаривали, в основном о гуррах и Великой пустоши, где обитали их кочевые племена. С удивлением я узнал, что между Великой пустошью и Южным морем, где раньше безжизненная степь вплотную подходила к морю, благодаря усилиям гуррских шаманов-стихийников, всё шире и шире полоса, подходящая для комфортного оседлого существования. После поражения в последней войне всё больше гурров селятся на берегу, предпочитая сельское хозяйство и торговлю грабежам и кочевому образу жизни. Дариус побывал во многих местах и знал не понаслышке о многих землях и городах.
Не знаю точно, сколько мы проболтали, но когда жар светила вплотную подобрался к нашим ногам, почти проглотив всю тень, к нам подошёл усталый помятый и хмурый Грон.
— Скажи мне, Дин, ты вообще понимаешь женщин? Хоть немного? — изнеможённо плюхнулся он рядом, откинув голову на стену, возле которой протянулся парапет, на котором мы и сидели. — Потому что я, как оказалось, далеко не всё о них знаю.
— Понять тех, кто сами себя не понимают? — фыркнул Дариус. — Добро пожаловать в общество мужчин, которые побывали в той же ситуации.
— А я сейчас не с тобой разговариваю, — огрызнулся Грон, неприязненно глядя на смуглокожего философа. — До вчерашнего дня я прекрасно их понимал.
— О, глупец всегда уверен, что пустоты в его знаниях незначительны, — хмыкнул Дариус, вставая. — Умный же понимает, насколько малы его познания по сравнению с безграничностью, — его голос затихал по мере удаления от нас.
— Иногда он меня жутко выбешивает, — мечник буравил взглядом спину уходящего. — Тоже мне, умник нашёлся. Если бы знал, когда надо держать язык за зубами, не пришлось бы бежать из Пустоши, опасаясь за свою жизнь.
— Про это он мне не рассказывал, — немного удивился я, — что это за история?
— Ха, понятное дело, это не то, чем можно гордиться, — хмыкнул Грон, — сам у него спрашивай. Я вообще не об этом хотел поговорить. Ты помнишь, как познакомил нас с Юнхи?
— Естественно, это же было три дня назад, — подтвердил, догадываясь о чём будет разговор. — Она отказалась от свиданий?
— Такое было бы вполне объяснимо. К сожалению, всё сложнее, — озадачил меня тяжело вздохнувший собеседник. — Вчера у нас должно было быть третье свидание. Мы прекрасно общались, она такая чистая, невинная, понимаешь? Просто мечта, а
