Книга Кровные драконы. Академия - Анна Левин

— Что это? Помилуйте, предки, что случилось!

— На сударыню напали, применили боевой огненный хлыст. Нужно убрать воспаление, затянуть раны.

— Кладите ее сюда.

Целитель громко призывал своих помощников, я же впервые посмотрела в глаза Ярогневу, который снова пришел на помощь, когда никого больше не было рядом.

— Сейчас тебе помогут, ты сильная, ты справишься.

Он осторожно положил меня на кушетку, и я осознала, что его форменный пиджак — единственная одежда, оставшаяся на мне, не считая нескольких прилипших к коже кусочков ткани. Остальное сжег хлыст.

— Сударь, не мешайте!

Вернувшийся целитель решительно избавил меня от остатков одежды, с негодованием разглядывая раны.

— Никогда раньше такого не случалось! Позор тому, кто это сделал!

— Случалось, — жестко возразил Ярогнев, — сударь Хрусталев не в первый раз нападает на ученика из людей, но тогда ему все сошло с рук. Вот поэтому нельзя потакать безнаказанности. Вы помните того ученика?

Целитель сурово сдвинул брови, но не ответил.

— Таких опасных ран я не видела, — вмешалась молодая драконица в лекарской форме. — Непонятно, почему она еще жива.

— Боюсь, наших усилий не хватит.

— Прекратите рассуждать, действуйте!

Целитель резко обернулся к Ярогневу.

— Немедленно покиньте помещение, вам запрещено здесь находиться!

— Я не уйду, пока не удостоверюсь, что…

Он запнулся на полуслове, и взволнованно воскликнул:

— Клеверовы! Они здесь, знаменитый род целителей!

Не добавляя больше ни слова, он стремительно вылетел из больничного корпуса. Мне стало жаль, что он ушел, лишь ему я сейчас доверяла, но, если он приведет помощь — я еще смогу побороться за жизнь. Несмотря на недавние настроения, сейчас я как никогда хотела жить, разум не соглашался так просто сдаться, хоть недавно и упивался рассуждениями о моем одиночестве в этом мире. Нет, моя история не может закончиться просто так, не имеет права!

Не знаю, как долго длилась эта пытка: каждая минута могла сойти за вечность, но целители старались изо всех сих облегчить боль. Действительно, их усилий не хватало на полноценное спасение. Сквозь вспышки, от которых меня будто охватывало пламя, я замечала их потные напряженные лица, но этого было мало, оказалось, не все подвластно их способностям.

Дверь резко распахнулась, и в помещение вошли двое мужчин.

— Господин Клеверов! — почтительно воскликнул целитель. — Скорее, мы ее теряем.

— Элиф! — воскликнул Ярогнев, но помощники вывели его наружу.

Склонившийся надо мной мужчина сосредоточенно осмотрел раны, и на секунду закрыл глаза, призывая внутреннюю силу. Я ощутила холод, который приятно охладил горящее тело, но боль снова стала накатывать волнами.

— Потерпите, сударыня, исцеление будет долгим и непростым. Но ничего непоправимого не случится, я вам обещаю.

Я уже видела отца Демьяна, но сейчас сквозь облик галантного мужчины проступило нечто особенное, ободряющее, сострадательное, решительное, что я смогла успокоиться.

* * *

Исцеление заняло пятеро суток, в течение которых от меня не отходили ни на секунду, в прямом смысле не давая отправиться на тот свет. Господин Клеверов привлек дочерей, которые были так же искусны в своем ремесле: пока одна спасала мое изуродованное лицо, другие — приводили в порядок тело. Огненный хлыст иссек меня до костей, едва не проломив хребет, но в общем повреждения были настолько серьезными, что в итоге пришлось допустить к работе других целителей, чтобы они помогали снимать болевые ощущения, пока Клеверовы непосредственно исцеляли.

Когда я наконец-то открыла глаза, то увидела осунувшиеся бледные лица, которые смотрели на меня с не меньшим шоком, чем я на них.

— Сударыня, вы меня слышите? Если не можете сказать — просто моргните два раза.

Даже такое простое действие вызвало сложности, но я моргнула, и они с непередаваемым облегчением рассмеялись.

— Это невероятно, сударыня! После такого ни один человек не смог бы оправиться, а вы — выжили, справились вопреки всем правилам этого мира!

— Сударь Беломорский будет рад услышать, что вы пришли в себя, — с лукавой улыбкой на уставшем лице прошептала одна из дочерей Клеверова. — Он силой прорывался сюда, а когда его не пустили — устроил грандиозное разбирательство с попечителями.

Разбирательство… Меньше всего мне сейчас хотелось думать о том, что непременно последует после моего восстановления. Одна мысль о Хрусталеве и скандале, разгоревшемся в Академии, сплетнях, триумфе Ярославы сводила меня с ума.

Позже вечером я вспоминала свою жизнь, какой она был до того, как меня сюда приняли: скромная, но спокойная, безмятежная, безопасная. Если бы не Академия, я бы никогда не столкнулась с таким унижением, болью, не узнала бы о существовании столь мерзких личностей, как Вадим. Что здесь вообще есть хорошего?

— Странно, да?

Едва не вздрогнула от неожиданности: у дверей стояли господин Клеверов и сударь Беломорский. Притворилась спящей, и, кажется, они ничего не заметили.

— Ничего странного, ее спасло ваше мастерство.

Ярогнев повернулся боком, глядя в окно, и я смогла тайком рассмотреть его. За эти несколько дней он помрачнел, лицо стало каким-то ожесточенным и менее похожим на застывшую маску, но таким он мне нравился больше. Сейчас он как никогда выглядел живым.

— Не надо держать меня за глупца, — хмыкнул мужчина. — Я не болтлив, как и мои дочери, но мы же целители, и можем отличить людей от драконов.

— Она похожа на дракона?

Клеверов подошел ко мне ближе.

— Визуально наши виды неотличимы, но, когда я лечил ее, почувствовал очень сильный внутренний резерв, бездонный резерв, которого не может быть у смертных. И она выжила, Ярогнев, человеку после такого не оправиться!

Беломорский промолчал, по-прежнему глядя в окно.

— Ты ведь знал, верно? С самого начала.

— Догадывался, — неохотно произнес парень.

— Ярогнев, мне нужно знать хотя бы что-нибудь, чтобы суметь помочь! Нам нужно придумать такую историю, чтобы все поверили. У случившегося было много свидетелей, они видели ее состояние, а теперь, если она выйдет отсюда совершенно здоровой, возникнет масса вопросов! К нам ко всем!

Я затаила дыхание, сбитая с толку. О чем они вообще говорят?

— На представление новых учеников я прибыл с опозданием, — начал историю Беломорский. — Меня никто не заметил, и я мог наблюдать за своей сестрой. Позже мое внимание привлекла девушка в диадеме Ясногоровых, я выяснил, кто она, и немало удивился: чтобы простой смертной позволили надеть легендарное украшение, такого быть не может. Значит, за этой историей что-то обязательно стоит. Меня одолело любопытство, и я еще навел справки, узнав, что кое-кто из попечителей лично обратил внимание на нее при отборе учеников в Академию. Если бы она была внебрачной дочерью знатного дракона — можно было бы допустить особое отношение к ней, но все равно меня терзали сомнения. Некоторые