за что они были наказаны запретом, – сказал Женька.
– А вот это уже не твоего ума дело. Моего отца из года в год пытаются убить тем или иным способом. Он имеет право охранять свою жизнь.
– А тебя тоже пытаются? – с тревогой спросила Лика, обходя Никиту и заглядывая ему в лицо.
– По-всякому, – пожал плечами тот. – Но, как видишь, безуспешно.
Лика прижала ладонь к губам.
– Да ладно тебе, – улыбнулся Никита. – Звучит это все страшнее, чем есть на самом деле.
Все-таки у него была очень красивая улыбка. Ева не могла этого не признать.
– Твой отец разрешил задать ему один вопрос, – сказала Ева, и улыбка слетела с губ Никиты. – А тебе можно задавать вопросы?
Она могла бы просто начать спрашивать, но именно в эту минуту ей казалось, что Никита и так очень искренен, и пользоваться своим преимуществом было… стыдно, что ли?
– Ев, ты видела, как это работает. Ты можешь поймать любого местного, прижать его к стенке и замучить вопросами хоть до смерти. И на каждый свой вопрос ты получишь честный ответ. Я не знаю, почему это так, но…
Ева чуть улыбнулась. Выходит, Никита не знал всей правды. Он же тем временем оттолкнулся плечом от книжной полки и подошел к Еве. Женька шагнул вперед, готовый защищать.
Никита неожиданно взял Еву за руку и чуть сжал ее пальцы.
– Но я очень тебя прошу, – продолжил он свою мысль, – не нужно необдуманно пользоваться этим даром. Ты не только потеряешь друзей, ты наживешь врагов. И очень быстро. А наличие врагов – это не то, что способствует долгой и счастливой жизни.
С этими словами он поднес ее руку к губам и коротко поцеловал. Никто никогда не целовал Еве руку. От неожиданности она вырвала свою ладонь из пальцев Никиты и спрятала за спину.
Рядом раздались резкие хлопки. Аплодировал Жаров.
– Где, ты говоришь, у нас учился?
– А что? – мило улыбнулся Никита.
– Спорю, ты был звездой театрального кружка. Играл всяких принцев и прочих Ромео.
Никита наморщил лоб, будто вспоминая, а потом покачал головой:
– Не, я на редкость бесталанный. Это было от чистого сердца, – он как ни в чем не бывало подмигнул Еве и повернулся к Валере: – Смотрю, ты единственный, кто нашел себе книгу.
– Да как тут можно выбрать? – страдальческим тоном вопросил Валера.
– Ну, никто не мешает задержаться здесь на подольше. Если бы мой отец был против вашего пребывания здесь, я бы уже заметал в уголочек четыре горстки пепла. А так норм. Пользуйтесь гостеприимством.
– Но мы же не можем задержаться надолго, – с сомнением протянул Валера.
– Все зависит от вас. Кстати, у нас есть целая секция дамских романов, – Никита указал Лике на лесенку.
– Терпеть не могу дамские романы, – возмущенно заявила та, слегка покраснев.
– Ты просто читала неправильные романы, – объявил Никита и, схватив Лику за руку, потащил за собой.
Ева повернулась к ребятам. Валера выглядел настороженным, а Женька откровенно злым.
– Нам нужно как можно скорее вернуться домой, – сказал он.
Валера на миг прижал к себе книгу сильнее, а потом пробормотал:
– В конце концов, мы не принадлежим этому миру. Какая разница, что они здесь пишут?
В его голосе звучало явное сожаление.
В комнате Еву ждало новое платье кремового цвета с весьма легкомысленным бантом под грудью. Сперва она решила сделать вид, что нового наряда не заметила, и пойти в уже привычном сером платье без каких-либо украшений. Но потом подумала, что это будет невежливо. Посоветоваться, как назло, было не с кем: Лика опять куда-то ушла с Никитой. И нет, Еву это беспокоило не потому, что она ревновала Никиту к Лике, что бы там ни думал Женька, а потому, что Лика светилась от счастья и все меньше хотела возвращаться домой.
Валерка ушел к себе и погрузился в чтение. Он прихватил из библиотеки увесистый том с названием «Полеты от древности до наших дней». Кажется, тема левитирования предметов его всерьез увлекла. Кстати, Лика все-таки взяла себе дамский роман, как окрестил книгу Никита. Роман назывался «Ее память», и Ева решила потом попросить Лику рассказать, о чем там, потому название ее заинтриговало.
Сама она так и не смогла выбрать что-то осознанно: во-первых, она не представляла, что хотела бы прочитать в первую очередь, а во-вторых, так и не поняла принципа, по которому были структурированы собрания. Например, трактаты по лечению травами соседствовали с «Эволюцией змеев», а «История Печкоморья» стояла рядом с «Легендой о жар-птице». Последнюю книгу Ева и прихватила, потому что жар-птицу она хотя бы видела и могла по возвращении сравнить то, о чем прочтет, с оригиналом.
Все-таки переодевшись в оставленное для нее платье, Ева присела на кровать и открыла книгу, а очнулась, только когда вошедшая девочка буквально потрясла ее за плечо. Судя по испуганному виду девочки, трясла та ее долго, но за все это время Ева не прочла ни единой строчки, задержавшись на самой первой странице, на которой была нарисована жар-птица.
В рисунке использовался минимум оттенков, и техника была далека от реалистичной – в интернете жар-птицу изображали гораздо красочнее, но в книге она выглядела настолько живой, что, казалось, вот-вот слетит со страницы. Ева водила пальцем по оперению ее хвоста и откуда-то знала, что любое из этих перьев принесет его обладателю невиданные удачу и счастье.
– Пойдем скорее, – поторопила Еву девочка.
В итоге им пришлось почти бежать по коридорам, и перед Кощеем Ева предстала, едва дыша и с сердцем, колотившимся так сильно, что Кощеево: «Проходи, дитя» – она еле расслышала.
Кощей ждал ее в небольшой комнате, в которой стояли письменный стол с креслом и низкий диван. Вдоль стен тянулись полки с какими-то масками, чашами, блюдами… В комнате не было окна, и она освещалась парившими в воздухе шарами, похожими на те, которые Никита бросал перед змеем. Еще здесь горел камин, но, странное дело, жарко совсем не было.
– Садись, – Кощей указал Еве на диванчик, и та послушно присела.
Хозяин замка выдвинул из-за стола кресло и, поставив его перед диванчиком, сел напротив Евы. Он тоже успел переодеться: в черные брюки и черную жилетку поверх белой рубашки. И этот наряд делал его похожим на аристократа, какими их изображали в книгах, а совсем не на злодея из детских сказок.
– Что ты знаешь о волшебстве, дитя?
Ева пожала плечами, чувствуя, как пересохло во рту. Ни на одном экзамене она так не волновалась.
– Немного, – призналась она, прокашлявшись. – Мой отец любит волшебные предметы. У нас дома есть часы. Настоящие. Есть волшебная люстра, ковер-самолет, ступка кухонная, – Ева смутилась, сообразив, что, вероятно, выглядит глупо, рассказывая Кощею обо всей этой ерунде.
– Ступкой тоже пользуется твой отец?
Ева вскинула на Кощея испуганный взгляд, соображая, как ответить, и заметила в его глазах смешинки.
– Мама. Но редко, – призналась она.
– Ты меня успокоила, – преувеличенно серьезно сказал Кощей и приложил ладонь к сердцу, а Ева поняла, в кого Никита с этими его постоянными подколками даже в самых напряженных ситуациях. – То есть ты познакомилась с волшебством через волшебные предметы?
– Да, но… – Ева потерла нос и призналась: – Я всегда мечтала увидеть настоящее волшебство, потому что оно ведь больше, чем ковер-самолет, который летает еле-еле. Я мечтала поступить в школу при РАВ, а потом и в саму академию, потому что невозможно стать волшебником по видео из интернета. Там люди даже свечку зажечь силой мысли не могут, а я… Ой, – спохватилась она. – Вы же, наверное, не знаете, что такое интернет.
Ева не спрашивала, она вроде как утверждала, но Кощей ответил:
– Я многое знаю, дитя, продолжай. Итак, ты хотела стать настоящей волшебницей?
– Да! – с энтузиазмом сказала Ева и сообразила, что, увлекшись разговором о волшебстве, подалась вперед к такому внимательному собеседнику и теперь сидела на самом краешке дивана. Ей снова стало стыдно за то, что она выглядит восторженной дурочкой. Впрочем, она ведь такой и была.
Кощей улыбнулся так, словно прочитал ее мысли.
– А зачем ты хочешь стать волшебницей, Ева? – то, что он назвал ее по имени, заставило Еву посмотреть
